Дочь леса

Темискирцам потребовалось всего три дня, чтобы подавить в зародыше назревающее восстание, вызванное резней на канале перед входом в тюрьму. Как бы ни ненавидели простолюдины аристократию, известие об убийствах безоружных женщин и детей возмутило народ. Внезапно все почувствовали солидарность с магами и их семьями. Богатые или бедные – люди вспомнили, что все они являются гиперборейцами.

Ластианакс надеялся, что эта трагедия подтолкнет его сограждан к сопротивлению. К несчастью, темискирцы быстро нашли идеальный политический ход, заставивший гиперборейцев забыть о праведном гневе. Дрожащим от слез голосом Силен заверил толпу, что все виновные в массовой резне будут казнены, после чего объявил об организации выборов.

– Выборы чего? – спросил Ластианакс у Пирры.

Девушка только что вернулась: она в очередной раз слушала речь лемура, обратившегося к горожанам с крепостного вала.

– Нового василевса.

Вздохнув, Пирра опустилась в кресло. Они, как обычно, сидели в хранилище библиотеки. Аспази пошла на первый уровень заказать у скорняка[4] плащ солдата-птицелова, и старшие маги остались одни. Ластианакс заканчивал рисовать план Экстрактриса, разработанный благодаря их с Пиррой наблюдению за тюрьмой и сведениям, полученным от Петрокла. Они почти закончили подготовку к диверсии в тюрьме. Оставалось лишь забрать несколько полезных вещиц из Башни изобретений, переодеть Ластианакса в форму темискирского лейтенанта и найти способ незаметно пробраться в Экстрактрис через адамантовые окна.

– Кто может стать кандидатом на этих выборах? – спросил Ластианакс.

– «Любой, кто пожертвует пятнадцать тысяч гиперов на организацию голосования», – по памяти процитировала Пирра.

– Другими словами, очень немногие, – перевел Ластианакс.

– Генерал Филон, разумеется, выставил свою кандидатуру, – заметила Пирра.

Ластианакс задумчиво кивнул. С тех пор как он вернулся в Гиперборею, темискирцы казались ему напрочь лишенными политического чутья. Удивительное поведение, особенно если вспомнить о том, какой изощренный план применил повелитель лемуров, чтобы поставить город на колени. Однако после вступления в город темискирцев этот загадочный тип как в воду канул, так что Ластианакс даже задумался, не убил ли Филон собственного эмиссара.

Он вспомнил предостережение, которое Силен сделал до того, как стал лемуром: «Я подозреваю, что Ликург отправил к некоторым нашим министрам своего эмиссара, и меня это пугает. Этот посланник, несомненно, приложил руку к последним решениям Совета… Будьте очень осторожны, Ластианакс, вы сейчас на передовой. Этот эмиссар – гений политической тактики, и, в отличие от вас, им движут не самые лучшие намерения». Повелитель лемуров наверняка вернется.

– Темискирцам нужно всеобщее голосование, чтобы обосновать легитимность назначенного ими правителя, – сказал Ластианакс. – Очень умно с их стороны. Кто сможет принять участие в избрании нового василевса?

– Силен ясно дал понять, что участвовать в голосовании могут лишь совершеннолетние коренные жители Гипербореи. Не понимаю, как они надеются привести своего кандидата к победе, – добавила девушка. – Мы не скоро забудем случившееся на канале перед тюрьмой…

– Нет, будете помнить ты и вся гиперборейская аристократия, – ответил Ластианакс. – А простые гиперборейцы быстро об этом забудут. Маги слишком часто игнорировали требования народа, и теперь люди не упустят возможности высказаться, даже если им предложат поддержать кандидата-темискирца.

– Работа министром усреднения не прошла для тебя даром, – пробормотала Пирра.

В ее устах это замечание прозвучало как обвинение.

– Я знал нужды нижних уровней лучше, чем половина Магистериума, – сварливо ответил Ластианакс. – Ты можешь еще раз одолжить мне денег на прохождение всех межуровневых пунктов пропуска? – спросил он ни с того ни с сего.

– Куда ты хочешь пойти?

– Навещу своего бывшего нанимателя, – ответил Ластианакс.

– Палатеса? – озадаченно спросила Пирра.

– Нет, стеклодува, научившего меня напокскому языку. Спрошу у него, как пробить адамантовое стекло.

Они переходили с одного городского уровня на другой, пока не добрались до Малой Напоки. Ластианакс питал смешанные чувства к этому кварталу второго уровня, ставшему домом для беженцев из разоренной Напоки. Переселенцы принесли с собой все свои умения и основали множество производств; в результате район превратился в хаотическое скопление стеклодувных мастерских и кузниц, своего рода город в городе: здесь постоянно ревели печи, пламенели раскаленные сплавы и выдуваемое мастерами стекло, а также журчал певучий язык жителей.