Дочь Голубых гор

И все же она спешила оставить города позади; в них было что-то нечистое, что не должно было осквернить ее еще не родившегося ребенка.

С тех пор как Дасадас узнал, что Эпона беременна, он изменился. Замкнулся в себе, спрятав свое истинное лицо, как женщина под покрывалом, ограничил свой разговор с Эпоной самым необходимым. Теперь по ночам он не приходил к ней. К ее недоумению, он смотрел на нее чуть ли не с ненавистью, тогда как в ее родном селении беременная женщина вызывала всеобщее восхищение.

Когда они подошли к устью Дуная, Дасадас сказал, что им придется нанять паромщика, который перевез бы их через реку, так как она слишком широка, глубока и быстра, чтобы можно было переплыть ее на лошадях. Перевозчику надо будет заплатить золотом.

– А зачем нам вообще пересекать Дуну? – спросила Эпона. – Почему бы не поехать вверх по течению по ее северному берегу?

– Дасадас собирается отправиться на юг, в город Варна. Купить там необходимые припасы; может быть, мы встретим там братьев, которые торгуют конями во Фракии. Было бы хорошо нанять сопровождающих на остальную часть пути.

– Я не хочу ехать в Варну, и мне не надо никаких сопровождающих, кроме тебя, Дасадас.

– Женщина с ребенком совершенно беспомощна.

Она все еще одевалась мужчиной, не желая лишаться удобства, которое давали ей шаровары. Она ездила так же хорошо, как и прежде, и еще накануне сбила своей стрелой жирную цаплю. Она отнюдь не чувствовала себя беспомощной.

– Не надо никаких сопровождающих, – решительно заявила она. – И я хочу сберечь наше золото; после того как мы пересечем Фракию, мы купим хороших больших кобыл.

– Зачем?

– Если в дополнение к кельтским пони у нас будут фракийские кобылы, мы сможем скорее вырастить больших лошадей. А если нам понадобятся припасы, мы сможем как-нибудь заработать на них: ты можешь наняться колоть дрова для крестьянина, у которого нет сыновей, я могу собирать и продавать травы. Но я хочу захватить с собой в Голубые горы несколько фракийских кобыл, ибо с их помощью и с помощью полученных мной в Море Травы навыков кельты научатся ездить на лошадях еще при жизни этого поколения. Я смогу посадить сына Кажака на его собственного коня и вложить ему в руки поводья, Дасадас. – Ее глаза сверкали. Но ее магия предназначалась не для него. И никогда не будет предназначаться для него.

У Дасадаса было такое впечатление, как будто он пытался поймать звезду, а поймал лишь горсть пыли.

– Вдвоем мы не сможем отогнать нескольких кобыл в твое селение, – ответил он мрачным голосом. – Зачем ты хочешь это сделать?

На мгновение она задумалась, затем сказала:

– Чтобы я могла вернуться домой с высоко поднятой головою.

Купить хороших кобыл было нетрудно, они ехали по стране, которая гордилась своим скотом, где каждый крестьянин похвалялся родившимся в этом году приплодом. Но Эпона настаивала, чтобы они купили крепкогрудых и крепконогих животных; в горах понадобятся хорошие легкие и прочные сухожилия. Скоро они истратили весь свой небольшой запас золота, и у них остались для продажи лишь драгоценные украшения на сбруе да янтарное ожерелье на шее Эпоны.

Это свое янтарное ожерелье Эпона без сожаления отдала за мышастую кобылу; в ее чреве хранилось куда лучшая память о Кажаке.

Как и предвидел Дасадас, многодневный перегон кобыл по трудно проходимой местности был сопряжен с многочисленными трудностями, тем более что их было всего двое. Прежде всего нелегко было справиться с жеребцами, на которых ехали Эпона и Дасадас. Красуясь перед своим новым гаремом, они постоянно угрожали выйти из повиновения, забывая о своих седоках, которые, ругаясь, прилагали все усилия, чтобы они смотрели и двигались вперед. Старый, лучше обученный серый конь доставлял Эпоне меньше забот, чем молодой порывистый гнедой конь своему хозяину, но оба коня явно отдавали кобылам предпочтение перед своими седоками.

Кобылы, кобылы. Девять молодых кобыл, которые могли дать бесчисленное потомство верховых лошадей.

Не баловала их и погода. Каждый вечер, когда они останавливались на ночлег, Эпоне приходилось тратить много времени, чтобы развести костер. Она шептала заклинания, обращенные к тучам и ветру, низко кланялась Земле-Матери, шепча ей хвалебные слова. Она с почтением относилась к огню и полными любви жестами приветствовала деревья, мимо которых они проезжали.

Они ехали по спокойной стране, в не самое худшее из времен года, и в глубине души Дасадас сокрушался, что никогда не сможет постичь магию, которой владеет его спутница.

Живот женщины пух с каждым днем, и по вечерам под ее глазами темнели следы утомления.

– Нам надо остановиться, – вновь и вновь настаивал Дасадас.

– Я хочу ехать дальше, – упрямо твердила она, и спорить с нею было совершенно невозможно.

Чтобы не причинять Дасадасу боль, она не объясняла ему своих мотивов, пока наконец его настойчивость не вынудила ее открыться.