Дочь болотного царя

Я понимаю, чем мне так понравился Стивен. И хотя я до сих пор не уверена, что именно он нашел во мне, но стараюсь особенно об этом не думать. Стивен оказался единственным человеком на земле, который выбрал меня. И он любит меня не потому, что должен, а потому, что сам хочет. Это подарок от вселенной за то, что я так страдала в прошлом.

Я снова думаю обо всех прошедших годах и шансах признаться в том, кто я такая, которые я упустила. О жертвах, на которые приходилось идти, чтобы сохранить мой секрет. Не видеться с отцом. Ждать, когда можно будет показать новорожденную Айрис матери, не имея возможности это сделать. О тех моментах, когда я говорила что-то выходящее за рамки приличия и Стивен смотрел на меня так, словно я выжила из ума, а я не могла ему все объяснить. Все было бы намного проще, если бы я рассказала правду.

Десять минут спустя я останавливаюсь на обочине. Рэмбо упирается лапами в окно и прижимается носом к стеклу, как будто думает, что я собираюсь его выпустить, но на этот раз выйти нужно мне. Я иду к ближайшему кустарнику и расстегиваю джинсы. На этой дороге почти нет машин, но кто знает. Когда мы с отцом рыбачили или охотились, мы не заботились об уединении, если дело доходило до зова природы, но здесь люди куда чувствительнее к таким вещам.

Я уже почти закончила, когда Рэмбо вдруг резко залаял в ритме стаккато. Значит, он что-то заметил. Я застегиваю джинсы, хватаю «магнум», падаю на живот и обеими руками выставляю перед собой оружие, вглядываясь сквозь кустарник.

Ничего. Я ползу на животе, используя ветер как прикрытие, к точке, откуда смогу увидеть грузовик под другим углом, уверенная, что сейчас замечу с другой его стороны пару ног, но все чисто. Я медленно считаю до двенадцати, а когда ничего не меняется, поднимаюсь. Рэмбо при виде меня начинает лаять и скрестись, просясь наружу. Я подхожу к грузовику и приоткрываю пассажирскую дверь так, чтобы пролезла моя рука, после чего хватаю Рэмбо за ошейник и отвязываю поводок от ручки. Если я отпущу Рэмбо, когда он в таком состоянии, то не увижу его несколько дней. А возможно, и никогда. По этой же причине первый Рэмбо и появился на нашем холме.

Как только его лапы касаются земли, Рэмбо тащит меня к пеньку, торчащему из земли менее чем в двадцати футах от того места, на котором я только что стояла. Он лает и бегает вокруг него кругами, словно загнал на него белку или енота. Вот только это не белка.

Прямо в центре пенька лежит озерный агат.

14 Хижина

Жена викинга жила в непреходящей боли и горевала о своем ребенке. Сердцем она прикипела к этому маленькому существу, но не могла рассказать мужу о том, при каких обстоятельствах появилось это дитя. Если она скажет, ее муж, как и велит обычай, бросит ребенка на дороге, чтобы его подобрал любой, кто пожелает.

Добрая женщина не могла этого допустить, поэтому решила, что викинг будет видеть дитя только при свете дня. Ведь спустя долгое время она полюбила бедную жабу, ее нежные глаза и печальные вздохи, даже больше, чем красавицу, которая дралась со всеми вокруг.

Ганс Христиан Андерсен.

Дочь болотного царя

Мое детство закончилось в тот день, когда папа попытался утопить маму.

И виновата в этом была я. Все началось довольно невинно, и, хоть я ни в коем случае не могла предвидеть, чем все обернется, изменить события я не в состоянии. От такого быстро не оправишься. И по сей день, когда я слышу песню о крушении судна «Эдмунд Фицджеральд»[21], или слышу в новостях о том, что опрокинулся паром либо утонул круизный лайнер, или о том, что машина многодетной матери угодила в озеро, меня начинает тошнить.

– Я видела заросли земляники на Другом Холме, – сказала я маме одним поздним июньским утром.

Это случилось в то лето, когда мне исполнилось одиннадцать. Мама пожаловалась, что ягод, которые я собрала, и близко не хватит, чтобы сварить столько варенья, сколько ей хочется.