Дочь

Я понимала: этой женщине сейчас нелегко, но разве могут сравниться ее страдания с тем ужасом, какие переносит сейчас Наоми? С мучениями, какие испытываем мы? И вообще, если бы она осталась, не понадеялась на Эда, наша девочка сейчас была бы дома. Подумав это, я тут же себя оборвала. Нельзя обвинять всех вокруг. Этим делу не поможешь. Надо держать себя в руках.

– А меня в школе все сторонятся, – сказал Тео. – Чудно как-то.

– Они понимают, что должны что-то тебе сказать, – попробовала я объяснить, – но не знают что. Наверное, тебе следовало с ними заговорить.

– Я и пытался поболтать с двумя парнями. Но они разговор не поддержали. Отошли, как будто я заразный.

Единственное, что я могла сделать, – это обнять его. Слов для утешения у меня не было. Рассказывать о том, что Тэд и полицейские обнаружили в коттедже, пока не имело смысла. Зачем понапрасну их тревожить?

В шесть часов мы посмотрели по телевизору новости.

– Наоми Малколм… пропала… в последний раз ее видели вчера вечером после школьного спектакля… полиция разыскивает черноволосого мужчину двадцати пяти-тридцати лет, чтобы допросить в качестве подозреваемого…

Затем показали ее фотографию, которой я никогда не видела. Наверное, взяли в школе. На ней она совсем ребенок, широко улыбается. Глаза добрые, доверчивые. Сейчас они у нее совсем не такие.

Я выключила телевизор. Можно представить, что думают люди, посматривая на экран краем глаза. Подумаешь, пропал чей-то ребенок.

Мы поужинали, потом мальчики поднялись наверх, а я стала ходить по кухне кругами, возбуждаясь все сильнее и сильнее, чувствуя, что вот-вот с треском разорвусь на части от переполнившего меня отчаяния. Как рвется нагруженная леска спиннинга, когда ее докрутили до самого края.

– Господи, помоги мне… помоги… – шептала я, сжимая и разжимая руки.

Когда вернулся Тэд, довольно поздно, я все еще была на кухне. Он сразу прошел к буфету, достал початую бутылку виски, быстро налил в бокал и выпил.

– Там поработали специалисты. Сделали все, что нужно. А этот ее парень не такой уж умник. Всюду оставил свои отпечатки. На винной бутылке тоже. – Тэд снова выпил и только потом посмотрел на меня, прищурив глаза. – Мы его достанем. Возможно, он куда-то ее увез, но их найдут.

– А что кровь?

– Не очень много. Так, пятна.

Немного, значит, она не поранена. Как же я не догадалась? Ее губы тогда шевелились. Может, она повторяла его имя?

– Я все время думаю, – зло проговорил Тэд. – Кто он такой? Наверное, слабак, пытающийся таким способом самоутвердиться. Показать всем, что способен склонить к сексу молоденькую девочку фактически у нее дома. Возможно, чем-то ее заинтересовал. Но это только первая часть плана.

– Погоди, – я коснулась его руки – она дрожала, как и моя. – Какого плана?

– Переспать с ней в коттедже… думаю, это было только начало. Чтобы обрести над ней власть, заставить пойти с ним после спектакля. Куда позовет.

Должно быть, Тэд все обдумал, пока ехал домой. Так что сейчас говорил без запинки.

– Возможно, она уже все осознала, но поздно. Он увез ее куда-то, за много миль отсюда. Сделал своей пленницей, подчинил воле.

Слушая его, я одновременно гадала, чем пахнет сейчас в коттедже. Наверное, шторы там были задернуты, и весь беспорядок обнаружился, когда Тэд их раздвинул. Он выглядел измученным. Обратная дорога казалась бесконечной. Одна очередь на подвесной мост через Эйвон чего стоила.

Я обняла Тэда.

– Может быть, все было не так? Совсем не так? А что, если он ее любит? А значит, не станет причинять боль.

Тэд не ответил, и мои слова растаяли в тишине, как будто я их не произносила.

Глава 15

Дорсет, 2010

Год спустя

Позже ветер поднимается снова. Дребезжит оконная рама, и я просыпаюсь, не досмотрев до конца сон. За окном треск, как будто что-то сломалось. Я лежу неподвижно, прислушиваясь. Потом снова засыпаю.

Утром наступает тишина. Буря улеглась, ярко светит солнце. В саду я вижу поваленное дерево. Яблоня. Упала на кусты черной смородины. И ворота тоже повреждены.

Я вспоминаю, что в гараже есть пила. Разумеется, острая, в безупречном состоянии, как и все вещи моего отца. Висит на гвозде рядом с колуном.

Яблоню вырвала из земли гроза. Возле корней копошится малиновка, что-то клюет. Берти обнюхивает корни, задирает у стены лапу, затем усаживается у сломанных ворот. Сбросив куртку, а потом пуловер, я начинаю пилить ствол. Запах опилок напоминает мне детство, когда мы играли в саду, прячась в кустах. Там вот так же пахло. Солнце поднимается, а я продолжаю работать. В полдень иду попить, затем возвращаюсь и снова пилю. До тех пор, пока пальцы не перестают слушаться и не начинают саднить мозоли.

Сбросив у задней двери облепленные грязью ботинки, я вхожу в коттедж. После грозы воздух в комнатах посвежел. Через стекло входной двери вижу на крыльце что-то желтое. Подхожу. На ступеньке лежит букетик хризантем и четыре яйца в пластиковой коробке из-под мороженого. Должно быть, подарок соседки Мэри.