Добывайки

– Может быть! – с сердцем передразнила его Хомили. – Кто ещё это мог быть? Они живут на этом поле, не так ли? Арриэтта, вскипяти немного воды, будь умницей, зачем зря тратить свечу.

– Послушай… – начал Под.

– Но мне не на что поставить крышку, – прервала его Арриэтта, – раз нет ножниц. В прошлый раз мы ставили её на кольцо.

– Ну что за наказание! – простонала Хомили. – Зачем только тебе голова? Придумай что-нибудь. А если бы у нас вообще не было этой половинки ножниц? Обвяжи крышку верёвкой и подвесь над огнём, зацепи за гвоздь или корень… за что угодно. Что ты хотел сказать, Под?

– Что надо поберечь заварку, вот что. Мы ведь собирались пить чай только по праздникам или при чрезвычайных обстоятельствах.

– Это мы и делаем, не так ли?

– Что – это? – спросил Под.

– Празднуем. Похоже, что мы нашли тех, кого искали.

Под с тревогой взглянул на Арриэтту, которая в дальнем конце пещерки завязывала бечёвку вокруг нарезки на винтовой крышке от пузырька с аспирином.

– Погоди, не торопись, Хомили, – предостерегающе произнёс он, понизив голос, – и не делай слишком поспешных выводов. Предположим, это был один из мальчиков Хендрири. Почему же тогда он не оставил записки или какого-нибудь знака, почему не подождал нас? Хендрири знает все наши вещи… хотя бы этот календарь с пословицами и поговорками. Не один раз видел его дома под кухней.

– Не пойму я, куда ты клонишь, – недоумевающе сказала Хомили, тревожно глядя, как Арриэтта медленно опускает полную крышку воды с корня над свечой. – Осторожнее! – закричала она. – Следи, чтобы не загорелась бечёвка.

– А вот куда, – продолжал Под. – Попробуй посмотреть на половинку ножниц, скажем, как на клинок или меч, а на шляпную булавку как на копьё или, скажем, кинжал. Так вот, тот, кто их у нас забрал, получил в руки оружие, понимаешь, что я имею в виду? А нас оставил безоружными.

– У нас есть вторая булавка, – заражаясь его волнением, сказала Хомили.

– Конечно, – сказал Под, – но он, тот, кто взял остальное, об этом не знает. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, – подавленно прошептала Хомили.

– Можешь пить чай, если хочешь, – продолжал Под, – но праздновать нам нечего. Во всяком случае пока.

Хомили уныло взглянула на свечу; над крышечкой уже поднимался лёгкий парок – отрада для её глаз!

– Ну что ж… – начала она и замолкла. Но вдруг снова оживилась: – Так или иначе, всё сводится к одному.

– О чём ты говоришь? – спросил Под.

– О чае, – объяснила Хомили, совсем воспрянув духом. – Раз ты сказал, что у нас украли оружие и всё прочее, положение серьёзное, спору нет. Некоторые из моих знакомых, – торопливо продолжала она, – даже сказали бы, что мы находимся в чрезвычайных обстоятельствах.

– Некоторые сказали бы, – уныло согласился Под.

И вдруг отскочил в сторону и принялся размахивать руками. Арриэтта завизжала, и Хомили подумала, что они оба сошли с ума.

И тут она увидела, что в нишу, привлечённая свечой, залетела неуклюжая ночная бабочка желтовато-коричневого цвета («Настоящее чудовище», – подумала Хомили) и, ослеплённая светом, стала, как пьяная, кружить по нише.

– Спасайте кипяток! – в панике закричала Хомили и, схватив чертополох, принялась размахивать им в воздухе.

По стенам и потолку заплясали тени, и среди беготни и криков добывайки не заметили, что ночь стала ещё темнее. Однако они почувствовали внезапный порыв ветра, услышали, как затрещала свеча, и увидели, что бабочка исчезла.

– Что это было? – спросила наконец Арриэтта, прервав испуганное молчание.

– Сова, – сказал Под, задумавшись.

– Она съела бабочку?

– Как съела бы и тебя, – сказал Под, – если бы ты разгуливала снаружи после наступления темноты. Век живи, век учись, – добавил он. – Больше никаких свечей после захода солнца. С восходом вставать, с заходом – в кровать, вот как мы теперь жить будем, и только так.

– Вода кипит, Под, – сказала Хомили.

– Насыпь заварку, – сказал Под, – и погаси огонь, прекрасно выпьем чай в темноте.

Повернувшись в другую сторону, он снова прислонил щётку из чертополоха к стене и, пока Хомили заваривала чай, быстро прибрал в пещере: сложил колосья штабелем у стенки ботинка, поправил мешки и вообще привёл всё в порядок, прежде чем ложиться спать. Закончив, подошёл к полке в глубине ниши и любовно провёл рукой по аккуратно развешанным инструментам. Последние лучи света, перед тем как Хомили погасила свечу, упали на фигуру Пода – рука его лежала на пустом гвозде, – который уже долгое время стоял там в глубоком раздумье.

Глава десятая