До встречи в Бомбее

Джонс закрыл глаза. Как обычно, веки легко опустились. После прогулки в лес он чувствовал себя еще более измотанным, чем всегда. Когда его перестанет донимать эта усталость?

Он откинулся на спинку кресла. По телу разлилась тяжесть, предварявшая надвигающуюся дремоту. Его накрыло смутным предвкушением: сейчас он увидит сон.

Но на этот раз он оказался совсем не в таком сне, как ожидал. Там не было ни цвета, ни света, ничего теплого или хорошо знакомого. Перед глазами двигались черные фигуры: на фоне страшного неба качались овальные листья, за ними проглядывала плотная завеса грозовых туч.

Только это и было. Жуткий сумрак.

Сумрак и чувство всепоглощающего горя.

Глава 12

Бомбей, июнь-июль 1914 года

Через две недели пришло известие об убийстве эрцгерцога Австро-Венгрии. Все эти две недели в небе толпились кучевые облака, знаменуя скорое наступление сезона дождей. Элдисы уехали в отпуск в Англию, а остальные приготовились к расслабленному времяпровождению на бомбейских холмах. Мэдди с Люком продолжали делать вид перед ее родителями, что каждый вечер ходят по ресторанам, карри-хаусам и рынкам, а сами тайком ездили в квартиру Люка у моря, куда он наконец пригласил ее после поездки, когда им не довелось увидеть черепах. В первый раз Мэдди ходила по освещенному фонарями жилищу Люка, отчетливо понимая, что по-хорошему едва ли должна здесь находиться, но безмерно радуясь тому, что все-таки это случилось. Неслышными шагами она мерила теплые терракотовые полы, разглядывая витиеватые орнаменты, вырезанные на дверях, и решетчатые ставни на окнах, через которые просматривалось серебристое море, и думала, что в жизни не встречала дома красивее.

— Теперь я понимаю, почему ты променял «Тадж» на эти комнаты, — восхитилась Мэдди.

— Да, — ответил Люк, целуя ее в ухо и в шею. — Но, конечно, есть и другие причины.

Когда они уединялись в этих комнатах, мир исчезал и оставались только они одни, страстные и неукротимые. Они ни о чем не беспокоились. И хотя время от времени заговаривали о том, что надо быть внимательнее, дабы не зачать ребеночка, никто из них не предпринимал никаких предосторожностей. Мэдди не знала, хочет ли она что-нибудь предпринимать. По правде говоря, она почти не думала об этом. Все, о чем она думала, был Люк.

Когда им хотелось есть, он, натянув брюки и сорочку, отправлялся к ближайшему уличному торговцу и приносил ужин для себя и для Мэдди. Пока он ходил, она заворачивалась в простыню и наливала теплое шампанское в керамические кружки. Ели они при свечах, удобно усевшись на диванчике возле окна в спальне. Ставни скрывали их от посторонних взглядов, но пропускали внутрь влажный бриз, а внизу рябило темное море.

Вечером накануне того дня, когда застрелили эрцгерцога, они лежали на низкой кровати Люка. Его рука покоилась на талии Мэдди, а ее — у него на плече, и ее пальцы лениво поглаживали ямочки и изгибы его ключиц. И тут он весело сообщил, что у него есть кое-какой подарок.

— Хм-м? — сонно откликнулась Мэдди.

— Хм-м, — передразнил Люк. — Да, есть, — он ловко повернулся на подушке и опустил руку на пол под кровать.

Она наблюдала за ним уже с большим интересом, но, ничего не подозревая, не слишком уж пристально.

Люк снова повернулся к Мэдди и внимательно посмотрел на нее. В руке у него был бархатный мешочек.

Она с любопытством разглядывала его.

— Это не путеводитель, — медленно произнесла она.

— Нет, не путеводитель, — улыбнулся Люк. В его глазах отразились отблески от свечи.

— И не шелк.

— И не шелк, — согласился он, протягивая Мэдди мешочек, — эдакая маленькая посылка.

Она, не притрагиваясь, разглядывала мешочек, и внутри нее росло радостное предвкушение, а на губах была готова засиять улыбка.

— Это серьги? — предположила Мэдди.

Услышав это, Люк засмеялся.

— Почему бы тебе не посмотреть?

Мэдди так и сделала. Она села, взяла у него мешочек, нерешительно потянула пальцами за шнурок, и улыбка ее стала шире; она кожей ощущала тепло взгляда любимого. Заглянув внутрь, Мэдди вытаращила глаза. В мешочке сверкала и переливалась горсть бриллиантов.

— Из них можно сделать серьги, — предложил Люк, — или брошь.

— Брошь? — произнесла она. — Но я не хочу брошь.

— Вот и хорошо, — обрадовался он и тоже широко заулыбался, — потому что я думал заказать кольцо.

Мэдди посмотрела на возлюбленного, рассмеялась, зарыдала и снова засмеялась, а потом взяла обеими руками его безумно любимое лицо и долго-долго целовала без остановки.

— Так что же это? «Да»? — спросил Люк.

— Очевидно, это «нет», — заявила Мэдди и завизжала, потому что он схватил ее и опрокинул спиной на кровать.