До встречи в Бомбее

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться и взять себя в руки, Люк неторопливо зашагал по дороге, но не вниз, в долину, а наверх, к дому родителей Мэдди, хоть он и не спал с тех пор, как проснулся предыдущим утром на корабле, и потому отчаянно хотел пойти прямиком в свою прежнюю квартиру, броситься на мягкий матрас и подремать, пока солнечные лучи безмолвно льются сквозь ставни, а с моря долетает соленый ветерок. Но перед тем как отдохнуть, он хотел увидеть мать Мэдди и сказать ей, что знает (в этом он не осмелился признаться Мэдди) о письме, которое Диана написала Элис еще в 1916 году, — о короткой записке, повествующей, что, навещая мужа в Пятом королевском госпитале, Диана видела там человека, очень похожего на Люка.

«Я бы снова приехала лично, абсолютно точно приехала, если бы Элис не была так уверена в том, что Люк не мог выжить, — написала Диана Арнольду, когда прислала снимки. — Она заставила меня поклясться, что я не дам ее дочери и его жене Мэдди ложной надежды. Что тут можно поделать? Я полагаю, за это винить Элис нельзя».

Люк так не считал.

Сначала.

Он был до предела зол на Элис. Бесконечное количество дней, месяцев и лет он, пока родители оплакивали его, пока Мэдди горевала, сидел в одиночестве и ждал возвращения памяти. Но им всем не пришлось бы проходить через эти муки, если бы только Элис что-нибудь предприняла сама или рассказала бы Мэдди.

Но в конечном итоге доктор Арнольд переубедил Люка.

— Вы знаете, сколько писем мы тут получаем от родственников? — поинтересовался он. — Сотни. Да больше, чем сотни. Родные умоляют сообщить им, нет ли здесь их сыновей или мужей, — глаза доктора за стеклами очков сосредоточенно смотрели на Люка. — Их надежда, — он махнул рукой в сторону письма Дианы, — эта ложная надежда, которой опасалась Элис, — пытка для них.

— Но это была не просто надежда, — попытался отстоять свое мнение Люк. — Я же был здесь.

— Элис решила, что это невозможно, — ответил Арнольд. — Вы не считались пропавшим без вести. В извещении не писали слова «предположительно». Никто не догадался, что тело того несчастного парнишки было не вашим. Они похоронили вас. Вы были мертвы, и Мэдди получила телеграмму. Возможно, ей отправили все ваши личные вещи, письмо вашего командира…

— Но Диана…

— Предположим, она видела кого-то похожего на вас. Не более того, — Арнольд вздохнул. — Вы рассказывали мне, как Элис любит Мэдди. Подумайте только, как тяжко ей было видеть ее страдания, — он сделал паузу, давая Люку время представить. — Поступая так, — продолжил он, — она просто оберегала дочь.

— От меня?

— От еще большего горя, — покачал головой доктор, — которое обрушилось бы на Мэдди в том случае, если бы она проделала весь путь сюда и обнаружила, что Диана ошиблась.

— Она не ошиблась…

— Элис этого не знала, — Арнольд выделил голосом последнее слово. — И хоть я не склонен к азартным играм, я бы поставил на то, что она думала об этом каждый день и терзалась сомнениями, правильно ли поступила.

Теперь-то Элис, конечно, знала, как сильно она заблуждалась. Люк видел ее в саду накануне. Она стояла рядом с Мэдди. Когда Элис его увидела, на ее лице отразилось смятение, затем страх.

Вот почему ему следовало поговорить с ней.

Люк свернул в ворота виллы родителей Мэдди, щурясь от быстро набирающего силу солнца и чувствуя, как под рубашкой начинает выступать пот, и направился к дому.

Он шел с намерением, о котором уже говорил Мэдди. Ворошить прошлое и обмусоливать все «может быть» смысла нет. Но им дарован второй шанс, которого у других просто не было; это подарок, привилегия.

Теперь важно лишь, как они смогут им распорядиться.

Глава 31

Элис изучала Люка через окно гостиной, вспоминая, как наблюдала за ним и Мэделин, когда они шли по дорожке к дому еще в период ухаживания. Только на этот раз она даже не пыталась убедить себя в том, что всё будет хорошо.

Не будет, сомнений нет.

Элис намеревалась поехать в церковь и даже оделась, но никак не могла собраться с силами и выйти. Ночью она не спала, и сейчас чувствовала себя совершенно разбитой от усталости и потрясения. А еще от чувства вины. Огромной вины и страха перед грядущей расплатой.

Ричард с ней почти не разговаривал. Конечно, она рассказала ему о письме Дианы еще на празднике, как только они зашли в дом.

— И тебе ни разу не пришло в голову хоть обмолвиться об этом раньше? — спросил Ричард напряженным голосом, еле сдерживая себя, чтобы не перейти на крик.

— Я не знала, что это имеет какой-то смысл, — ответила Элис.

— И лучше ничего не говорить мне? Ее отцу?

— Я так сожалею…

— О чем же? — прошипел он, закипая от злости. Она никогда не видела его настолько разгневанным.