До встречи в Бомбее

Стараясь успокоиться, она пошла к шкафу, чтобы достать платье.

«Не упоминай Люка», — сказала Мэделин.

Но Айрис сама заговорила о нем.

— А где сейчас мой папа? — спросила она.

— Не знаю, — с нажимом ответила Элис.

— Он тебе нравится?

Элис по очереди раздвигала и осматривала ее платья.

— Да, конечно.

— Он хочет, чтобы мы с мамой уехали отсюда?

От этого вопроса и от того, как дрогнул голосок Айрис, Элис застыла.

Ее душа кричала: «Да. Не дай ему этого сделать, пожалуйста!»

Но она заставила себя произнести:

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне так сказал Гай.

Элис повернулась, посмотрела девочке в лицо и остановилась как вкопанная. Большие голубые глаза внучки были полны страха. Безотчетно Элис подошла и прижала ее к себе так, как хотела, поднимаясь по лестнице.

— Когда Гай сказал тебе это? — спросила она.

— Сегодня ночью, — ответила Айрис. — Мне приснился плохой сон. Мама не пришла.

Сердце Элис содрогнулось. Она была с Люком. Скорее всего.

— Гай пытался разбудить ее? — спросила она у Айрис. Каким-то чудом ей удавалось владеть своим голосом.

— Я не знаю.

— А ты рассказала маме об этом сне?

— Гай сказал, не надо.

Элис кивнула.

— А что еще он сказал?

— Что он никому не позволит меня забрать, что я в безопасности и чтобы я сказала маме, как сильно мне этого хочется, — Айрис посмотрела на бабушку в замешательстве. Ее маленькое личико исказила тревога. — Он сказал, что для меня она сделает все.

Элис закрыла глаза.

— Он правда так сказал?

— А она сделает? — спросила Айрис.

— Да, — ответила Элис, — конечно. Мамы всегда так делают.

— Значит, я должна сказать ей, что хочу остаться здесь? — пролепетала Айрис. Ее нижняя губа дрожала. Еще немного, и безутешных рыданий не миновать.

Элис задумалась на мгновение.

Потом она снова поцеловала внучку и медленно, будто слова образовывались сами собой, сказала ей то, что, по ее разумению, следовало сказать.

— Обещаешь? — спросила Айрис.

— Обещаю, — ответила Элис. — Но ты должна сделать, как я тебя прошу, и никогда не рассказывать маме, что Гай просил тебя так поступить.

— Я не расскажу, — торжественно поклялась Айрис.

— Умничка, — похвалила ее Элис, испытывая желание взять свои слова обратно. Но было слишком поздно. Пути назад нет. Не теперь.

Продолжая говорить всякие милые глупости, Элис пригласила Айрис к себе в любое время.

— Я тебе всегда помогу, моя дорогая.

Внучка кивнула.

Элис обняла ее еще крепче.

«Вот, — сказала она себе, — это и есть любовь».

Глава 32

Гай забронировал большой столик у моря и, сидя за ним, ждал, когда все прибудут на обед с мороженым, без которого он вполне мог бы обойтись. Первой он заметил Деллу. Она вошла через стеклянные двери отеля в сопровождении маленькой угрозы всеобщему спокойствию по имени Эмили. Делла держала ее на руках, зажав, словно в тиски. Гай со вздохом отложил записку, которую посыльный передал ему через метрдотеля, и попытался определить, как он относится к ее содержанию. Потом провел рукой вниз по лицу, натянул на себя улыбку и встал, чтобы всех поприветствовать. Ноги дрожали — его била лихорадка от переутомления.

Несмотря на физическую и душевную усталость, Гай долго не мог уснуть. А когда его разбудила Айрис, он неожиданно для себя принялся использовать для своей выгоды ее детские страхи и привязанности. Гай лежал без сна в жаркой постели и глядел воспаленными глазами на москитную сетку, ненавидя себя за то, что вмешивал во взрослые дела такого маленького ребенка, и особенно за то, что не взял бы ни слова назад.

Он коснулся лежавшей в кармане записки и подумал, что, если бы пришлось, сказал бы все это снова.

По мере того как часы отсчитывали время и близился рассвет, Гай поглядывал на дверь в комнату Мэдди. Ему хотелось, чтобы оттуда донесся хоть малейший звук, позволивший ему убедиться, что жена крепко спит и только поэтому не побежала успокаивать Айрис сама. Ведь снотворное, которое он дал ей, было довольно сильное.

Теперь он смотрел на нее. На свою жену. Она пришла с Питером, как частенько случалось. Ее светловолосая голова была склонена к его плечу, а ее ладонь лежала в его руке. Питер касался ее спрятанных в перчатку пальчиков и кивал, пока она что-то ему говорила. Вид у него был довольно несчастный. Гай прекрасно представлял себе почему. Из его памяти всплыл, казалось, навечно похороненный под другими воспоминаниями разговор на набережной д’Эскаль, который тоже не давал ему покоя ночью. Тогда Гай убедил Питера, что тот не мог видеть Люка на дороге в Менен, что ему просто показалось. Вспомнил он и ту медсестру, которая пыталась уверить его, что есть шанс, что это не игра воображения. «Разве не здорово было бы поверить, что среди этого ужаса еще есть место чему-то хорошему, что может взять и внезапно произойти?» Господи, да ведь Гай был так уверен, что она ошибается! Теперь его убивало воспоминание о той легкости, с которой он посчитал ее оптимизм необоснованным.