До встречи в Бомбее

— Мне хотелось сообщить им лично, — объяснил Люк, проводя пальцами вверх и вниз по ее руке. — Это было так… нереально снова оказаться в доме. Там все было так, как я помню. Сад, парадная дверь, чайки на крыше… Всё так же, — он всматривался в темное море, вспоминая. — Мать, она была в кухне. Просто сидела и смотрела на шкафчик, который я должен был починить.

— Я знаю про этот шкафчик.

Люк улыбнулся. (Та самая его улыбка.)

— Она тебе рассказала?

— Она сказала, что ты был пьян, когда пытался его починить.

Услышав это, Люк засмеялся.

Мэдди так любила его смех.

— И вот, — продолжил он, — она не услышала, как я вошел. И я сказал ей: «Может, позволишь мне починить его как следует?» Боже мой, как у нее переменилось лицо… — улыбка расплылась по лицу Люка. — Тебе надо было ее видеть, Мэдди.

— Жаль, что я не видела, — сказала она.

— Потом вошел отец и… ой, это было… нечто.

— Они, наверное, не хотели, чтобы ты уезжал, — предположила Мэдди, пытаясь представить себе, что ей пришлось бы отпустить Айрис после подобного возвращения.

— Они понимали, что я должен, — ответил Люк, и его лицо вновь посерьезнело. — Я должен был приехать, Мэдди.

— Конечно, ты должен был приехать, — отозвалась она.

В этом не было никаких сомнений.

Конечно, они говорили о войне и о том, что произошло с ним и со многими их знакомыми, не в последнюю очередь вспомнив Фразера Китона — юного симпатягу Фразера, на которого Люк набросил свой китель и которого похоронили вместе с жетонами Люка и его фотографией, не разобравшись в хаосе сражения.

— Я ездил проведать его родных, — добавил Люк, — перед тем как отплыть. Сказать, что это было ужасно, — не сказать ничего, — он внимательно посмотрел на Мэдди. — Его родители были так… благодарны, когда наконец узнали правду. Я соврал им, что он умер быстро.

— Я бы поступила так же, — кивнула Мэдди, и в глазах у нее защипало при мысли об убитых горем родителях Фразера.

Вспоминали они и Эрнеста, который, ожидая перевода в другой пансионат, пока оставался в Пятом королевском. Думать о том, что Питер, навещая там Эрнеста в 1915 году, разминулся с Люком на какие-то жалкие три месяца, было мучительно.

— Это просто убивает меня, — призналась Мэдди. — Сводит с ума.

— Знаешь, Питеру казалось, что он видел меня. На дороге в Меней после того, как меня ранило, — Люк нахмурился. — Он рассказал мне об этом вчера.

Эти слова не сразу дошли до сознания Мэдди. А когда это произошло, она вспомнила, сколько раз Питер клялся ей, что Люк не мог выжить. Она выпрямилась, испытывая недоумение и потихоньку разгорающийся гнев.

Он тебя видел?

— Думал, что видел, — поправил ее Люк. — Предположил, что это была галлюцинация от потери крови, — Люк коротко вздохнул. — Может, так оно и было. Но твой муж помог ему в это уверовать.

— Гай?! Он знал? — воскликнула Мэдди. — Гай? — она села прямо, и ее глаза сверкнули яростью. — Он никогда мне не говорил. Ни один из них ничего мне не говорил.

— Питер клянет себя за это.

У Мэдди чуть не вырвалось: «А как может быть иначе!» — но она вовремя остановила себя. Ей вспомнилось, как вернувшийся калекой Питер горевал, какой мукой было искажено его ужасно бледное лицо, когда она донимала его вопросами о смерти Люка. «Не заставляй меня рассказывать, что я видел».

— Он был абсолютно уверен, что тебя убили, — сказала она.

— Я его не виню, — ответил Люк. — То, как он выглядел, когда взорвался тот проклятый снаряд… — глаза Люка потемнели. — Ты не представляешь, — он покачал головой. — И я бы не хотел, чтобы ты представляла.

Но Мэдди неотрывно смотрела ему в лицо, пытаясь представить.

— И все же ему надо было мне сказать, — произнесла она. — Гай должен был мне сказать.

— Гай видел больше смертей, чем любой из нас, — грустно заметил Люк. — Жизнь там казалась чем-то невозможным.

— Ты его защищаешь?

— Я не хочу, — ответил он в безуспешной попытке усмехнуться, — поверь. Но вряд ли в том, что он утаил это от тебя, был какой-то злой умысел.

— А что же Диана? — спросила Мэдди.

Люк удивленно поднял брови.

— Нам на самом деле нужно говорить о ней?

— Мне хотелось бы знать, почему она не написала мне, когда увидела тебя в госпитале! — сердито сказала Мэдди, осознавая, как сильно она разозлилась на бывшую жену Эрнеста. — Я бы приехала, несмотря на подводные лодки.

— Ну, я рад, что ты этого не сделала.

— Серьезно, Люк, — Мэдди поднялась на колени и посмотрела ему прямо в лицо. — Она вечно распускала слухи, так почему же вдруг умолчала об этом?

Люк пожал плечами с удивительной небрежностью.

— Не знаю.

— Неужели ты не злишься на нее? Я злюсь…

— Я вижу.

— На самом деле я собираюсь поговорить с ней.

— Не надо, — возразил Люк. — Пожалуйста, не стоит. Что тебе даст этот разговор?

— Может, на душе станет легче…

— После разговора с Дианой? — спросил он, заставив ее улыбнуться против своей воли, — Оставь все это, — попросил Люк, потянувшись к ней, — пожалуйста.

— И все-таки после всех этих лет, — произнесла Мэдди, и ей на глаза снова навернулись слезы, сквозь грустную улыбку — улыбку настолько печальную, что это была и не улыбка вовсе. — Мне кажется это таким… бессмысленным.