До последнего слова

– Три шага вперед… – повторяю я, на этот раз тише. Я дрожу, руки трясутся. Желудок сжимается в тугой узел, к горлу подкатывает тошнота.

Встаю, готовая кинуться прочь со сцены, но тут что-то привлекает мой взгляд в углу комнаты. Кэролайн вскочила на ноги. Она указывает на себя и беззвучно шепчет: «Смотри на меня!»

На пару секунд это помогает. Внимательно смотрю ей в глаза, открываю рот, чтобы продолжить чтение, но стены вдруг начинают крениться и заваливаться, и лицо Кэролайн расплывается.

О нет.

Заставляю себя согнуть ноги в коленях, как учила мама на случай, если придется выступать с речью – иначе есть риск, что их «перемкнет» или что я упаду в обморок.

Эй-Джей был прав. Мне здесь не место.

– Извините, – бормочу я, ни к кому конкретно не обращаясь. Скручиваю блокнот в трубочку, желая провалиться вместе с ним сквозь землю. Соскакиваю со сцены и спешу к двери.

Дверь. Пробегаю пальцами по швам, по замку. Без ключа мне отсюда не выбраться.

– Погоди, я сейчас, – говорит Эй-Джей и вставляет ключ в замок. – Все в порядке, не волнуйся, – говорит он искренне, словно и впрямь хочет меня успокоить. Но я вовсе не дурочка. Я отчетливо слышу нотки облегчения в его голосе.

Я не умею писать стихи, и уж тем более читать их незнакомцам. Да и потом, я очень от всех них отличаюсь. Мне нет никакой необходимости здесь находиться. У меня есть подруги. Эта мысль вызывает чувство вины, и все же она правдива. Может, мои отношения с девочками из «Восьмерки» и поверхностны, но зато они не заставляют меня каждый раз выворачиваться перед ними наизнанку.

И тут до меня вдруг доходит, что все это – одна большая шутка. Месть за то, как я обошлась с Эй-Джеем. Уверена, все от души надо мной посмеются, когда Эй-Джей наконец откроет эту чертову дверь и я уйду.

Лицо у меня горит, на глазах выступили слезы, но тут замок наконец щелкает, и дверь распахивается.

– Ты был прав, – шепотом говорю я Эй-Джею на выходе из комнаты. – Не волнуйся, я больше не вернусь. – И я молнией выскакиваю за дверь в чулан уборщика, пробираюсь между швабрами, метлами и баночками с чистящими средствами и выбегаю в коридор.

Кэролайн следует за мной по пятам, но мне не хочется ее видеть. На долю секунды мне кажется, что это из-за нее у меня ничего не получилось, но потом я вспоминаю, как она отчаянно привлекала мое внимание. Исключено, что она осознанно хотела мне навредить.

Поспешно взбегаю по лестнице и выскакиваю на улицу, а потом кратчайшим путем несусь на парковку. Сейчас мне хочется только одного – скользнуть на водительское сиденье, включить плей-лист «В самой глубине» и отрешиться от мира. Но когда я наконец добираюсь до машины и тянусь за рюкзаком, я понимаю, что его нет.

Точно. Он же так и остался лежать на полу в «Уголке поэта» вместе со всем тем, что мне дорого и важно. Там же остались ключи. Телефон. Моя музыка. Красный и желтый блокноты. Мои тайны. Бессильно прислоняюсь к дверце автомобиля, прижимая к груди синий блокнот.

Будущий поэт

Стоит погожий октябрьский день. К полудню асфальт раскаляется. Я по-прежнему на парковке, и мне остается только проклинать калифорнийское солнце и считать школьные звонки.

Раз: это закончился обед. Два: начался пятый урок. Три: пятый урок закончился. Четыре: начался шестой. Мне пора. Отряхиваю пыль со штанов и иду к кампусу, моля небеса о том, чтобы ни с кем не столкнуться.

Захожу в ворота и спешу по лужайке, пока не выхожу на бетонную дорожку, по которой можно дойти до моего шкафчика. Возможно, Кэролайн сунула в него записку, в которой сказано, где можно забрать рюкзак. Как только я его найду, пойду в медпункт, скажу, что заболела и попрошу разрешения позвонить маме, чтобы она меня забрала.

Коридоры пустуют, поэтому мне удается дойти до шкафчика, так ни с кем и не столкнувшись. Набираю код, открываю дверцу. Никакой записки.

Чтобы прийти в себя и успокоиться, смотрю на внутреннюю сторону дверцы, точнее, на три снимка, которые Психо-Сью велела сюда наклеить, и стараюсь мысленно соотнести себя с сильной и ловкой девчонкой на фотографиях. Обвожу пальцем снимок, где я стою на трамплине перед бассейном с целеустремленным, решительным выражением лица. Уверенность. Да, именно это слово я сказала в тот день, когда Сью попросила придумать ассоциацию к этой фотографии.

Эта девчонка ни за что бы не убежала.

Немедленно и отчетливо осознаю свою ошибку: нужно вернуться, в этом нет никаких сомнений. Даже если это и впрямь была шутка и они хотели надо мной поиздеваться, надо вернуться и доказать, что я могу прочесть стихотворение – доказать если не им, то хотя бы себе. Если я способна нырнуть с трамплина и выиграть медаль, то это уж и подавно смогу.

Мне тоже найдется место в этой комнате.