Дневникъ паломника

— Да, — отвчалъ онъ, — это никогда не приходитъ въ голову вамъ, туристамъ. Вы относитесь къ намъ, какъ будто мы Провидніе, или даже само правительство. Когда все идетъ ладно, вы спрашиваете, — какой отъ насъ прокъ? — съ презрніемъ, а если что ни такъ, предлагаете тотъ же вопросъ съ негодованіемъ. Я работаю шестнадцать часовъ въ сутки, чтобы доставить вамъ всяческія удобства, а вы хоть бы взглянули ласково. А случись позду опоздать, или хозяину гостинницы содрать лишнее, вы разносите меня. Если я смотрю за вами, вы называете меня несноснымъ; если же я предоставляю васъ самимъ себ, вы говорите, что я пренебрегаю своими обязанностями. Вы съдетесь сотнями въ жалкую деревушку въ род Оберъ-Аммергау, даже не предувдомивъ насъ о своемъ прізд, а потомъ грозитесь пропечатать нашего брата въ «Таймсъ» за то, что каждому изъ васъ не приготовлена квартира и обдъ.

— Вы требуете лучшую квартиру въ мстечк, а когда ее достанешь, чортъ знаетъ съ какими хлопотами, начинаете артачиться изъ-за цны. Вы вс напускаете на себя видъ переодтыхъ герцоговъ и герцогинь. Никто изъ васъ и слышать не хочетъ о вагонахъ второго класса, — даже не знаетъ объ ихъ существованіи. Вамъ подай отдльное купе перваго класса на каждаго. Омнибусъ вы видли только издали и всегда недоумвали, что это за штука. Предложить вамъ прохаться въ такомъ плебейскомъ экипаж, — да вы два дня не опомнитесь отъ подобнаго оскорбленія. Вамъ подавай коляску съ ливрейнымъ лакеемъ, чтобы везти васъ въ горы. Вы, вс безъ исключенія, должны занимать самыя дорогія мста въ театр. Мста въ восемь и шесть марокъ почти также хороши какъ мста въ десять марокъ, которыя имются лишь въ ограниченномъ количеств; но посадить васъ не на самое дорогое мсто, значило бы нанести вамъ кровное оскорбленіе. Еслибъ крестьяне были поумне, и содрали-бъ съ васъ десять марокъ за восьмимарочное мсто, вы бы остались довольны; но они слишкомъ просты для этого.

Надо сознаться, что люди, владющіе англійскимъ языкомъ, которыхъ мы встрчаемъ на континент, пренепріятный народъ. Услыхавъ на континент англійскій языкъ, вы почти наврняка услышите воркотню и брюжжанье.

Хуже всего женщины. Иностранцамъ приходится сталкиваться съ худшими образчиками женской породы, какіе только могутъ найтись у насъ, англосаксовъ. Путешественница англичанка или американка — груба, самоувренна и въ тоже время безпомощна и труслива до комизма. Она до крайности себялюбива и знать не хочетъ о другихъ; ворчлива до невозможности и безусловно неинтересна. Мы возвращались въ омнибус изъ Оберъ-Аммергау съ тремя образчиками этой породы, хавшими въ сопровожденіи какого-то несчастнаго господина, котораго он просто-таки зали. Всю дорогу он ворчали на него за то, что онъ посадилъ ихъ въ омнибусъ. Такого оскорбленія имъ еще никогда не приходилось испытать. Он довели до свднія всхъ остальныхъ пассажировъ, что у нихъ дома есть собственная карета и что он заплатили за билетъ перваго класса. Он возмущались также своими хозяевами, которые вздумали пожать имъ руки на прощанье. Он не для того пріхали въ Оберъ-Аммергау, чтобы терпть фамильярное обращеніе со стороны нмецкихъ мужиковъ.

Есть много женщинъ на этомъ свт, которыя во всхъ отношеніяхъ лучше ангеловъ. Он милы, граціозны, великодушны, ласковы, самоотвержены и добры, — несмотря на вс искушенія и испытанія, какихъ не вдаютъ ангелы. Но и такихъ не мало, которымъ модное платье и даже званіе леди не мшаютъ обладать вульгарной натурой. Лишенныя природнаго достоинства, он пытаются замнить его наглостью. Он принимаютъ крикливость за самообладаніе, а грубость за знакъ превосходства. Глупая надутость кажется имъ аристократическою «внушительностью». Подумаешь, он изучали «позы» на страницахъ моднаго журнала, кокетство — у горничныхъ плохого разбора, остроуміе — въ балаганныхъ фарсахъ, манеры — на толкучк. Навязчивое раболпіе передъ высшими, грубость и нахальство съ низшими — вотъ ихъ способъ удерживать за собой свое положеніе, — каково бы оно ни было въ обществ; а скотское равнодушіе къ нравамъ и чувствамъ всхъ остальныхъ существъ, — это, по ихъ мннію, знакъ высокородной крови.