Дневникъ паломника

Но бываютъ минуты, когда вы отъ души желаете, чтобы нмецкіе кондукторы обуздали свою страсть въ билетамъ или по крайней мр ввели ее въ должныя границы.

Самому терпливому человку надостъ день и ночь показывать билетъ; а являться въ окн вагона въ середин утомительнаго путешествія съ возгласомъ, «ваши билеты, господа!» — положительно не гуманно.

Вы устали, вы дремлете. Вы не знаете, гд вашъ билетъ. Вы даже не помните, брали ли его, а если брали — не утащилъ ли его кто нибудь. Вы спрятали его подальше, разсчитывая, что предъявлять не придется по крайней мр въ теченіе нсколькихъ часовъ.

Въ вашей одежд одиннадцать кармановъ, да еще пять въ пальто, висящемъ на вшалк. Можетъ быть билетъ въ одномъ изъ нихъ, а можетъ быть въ чемодан, или въ записной книжк, которую вы куда-то засунули, или въ бумажник.

Вы начинаете искать. Вы встаете и сталкиваетесь. Тутъ вами овладваетъ какое то странное чувство. Розыскивая билетъ, вы осматриваетесь кругомъ; и рядъ любопытныхъ лицъ, слдящихъ за вами, строгій взоръ человка въ форм, устремленный на васъ, внушаютъ вамъ, при вашемъ смутномъ, полусонномъ состояніи, представленіе о полицейскомъ обыск, о тюремномъ заключеніи срокомъ на пять лтъ, которое грозитъ вамъ, если билетъ окажется на васъ.

Вы съ негодованіемъ протестуете противъ такого подозрнія.

— Говорятъ вамъ, я не бралъ его! — восклицаете вы. — Я въ глаза не видалъ вашего билета. Оставьте меня въ поко. Я…

Общее удивленіе вашихъ спутниковъ приводитъ васъ въ себя, и вы снова принимаетесь за поиски. Вы шарите въ саквояж, выбрасывая вс вещи на полъ и проклиная желзнодорожные порядки Германіи. Потомъ вытряхиваете сапоги. Просите встать вашихъ сосдей — не сидятъ-ли они на немъ; ползаете по полу и шарите подъ скамейками…

— Не выбросили-ли вы его за окно съ остатками бутерброда? — спрашиваетъ вашъ другъ.

— Нтъ! Что я полоумный что-ли? — отвчаете вы съ сердцемъ. — Съ какой стати я стану выбрасывать билетъ за окно?

Обшаривая себя въ двадцатый разъ, вы находите его въ жилетномъ карман, и затмъ въ теченіе получаса размышляете, какъ это вы ухитрились не найти его при девятнадцати предыдущихъ обыскахъ.

Поведеніе кондуктора въ время этихъ поисковъ отнюдь не можетъ подйствовать успокоительно на ваши нервы. Онъ вертится на ступеньк подъ окномъ, выдлывая повидимому все, что могутъ внушить ему опытъ и изобртательность, для того, чтобы сломить шею.

Поздъ идетъ со скоростью 30 миль въ часъ (максимумъ быстроты курьерскихъ поздовъ въ Германіи).

Вотъ впереди показывается мостъ. Увидвъ его, кондукторъ хватается рукой за окно и откидывается какъ можно дальше отъ вагона. Вы смотрите на него. потомъ на быстро приближающійся мостъ; соображаете, что арка должна оторвать его голову, не повредивъ остальной части тла, и спрашиваете себя, отскочитъ-ли голова въ вагонъ или упадетъ на землю. На разстояніи трехъ дюймовъ отъ моста онъ разомъ прижимается въ вагону и арка убиваетъ комара, усвшагося на верхушк его праваго уха.

Промчавшись черезъ мостъ, поздъ несется по краю пропасти, такъ что камень, выброшенный изъ окна, упадетъ прямо на дно, на глубин въ 300 футовъ. Тутъ кондукторъ отнимаетъ руки отъ окна и начинаетъ выплясывать на ступеньк какой-то тевтонскій военный танецъ, похлопывая руками по тлу, точно кучера въ морозный день.

Первое и самое главное условіе для того, чтобы спокойно путешествовать по германскимъ желзнымъ дорогамъ, — относиться съ безусловнымъ равнодушіемъ къ участи кондуктора. Вамъ должно быть ршительно все равно, — погибнетъ ли онъ во время путешествія или останется цлъ. Малйшее участіе въ кондуктору превратитъ поздку по фатерланду въ сплошную пытку.

Въ 5 часовъ утра (какъ свжа, прекрасна и обворожительна земля раннимъ утромъ! Лнтяи, которые спятъ до восьми-девяти часовъ, теряютъ прекраснйшую часть дня, только мы, встающіе спозаранку, дйствительно наслаждаемся природой) я отказался отъ попытокъ уснуть и отправился помыться въ уборную, на конц вагона.

Довольно затруднительно умываться въ такой крошечной комнатк, тмъ боле, что вагонъ встряхиваетъ, и когда вы засунете руки и полголовы въ умывальную чашку, — стны уборной, полочка для мыла, кранъ и другіе лукавые предметы пользуются вашимъ безпомощнымъ положеніемъ и толкаютъ васъ изо всхъ силъ, — когда же вы пытаетесь уклониться отъ нихъ, дверь отворяется и хлопаетъ васъ сзади.

Какъ бы то ни было, мн удалось наконецъ, если не вымыться, то вымочить себя съ ногъ до головы. Затмъ я сталъ искать полотенца. Разумется его не оказалось. Въ этомъ-то и штука. Идея желзнодорожнаго начальства заставить пассажира умыться, соблазнивъ его мыломъ, тазомъ и водой, а затмъ объявить ему, что утираться нечмъ.

Таковы здшнія понятія объ остроуміи.

Я подумалъ было о носовыхъ платкахъ въ моемъ чемодан, но чтобы добраться до него, приходилось идти черезъ дамское отдленіе, а я былъ въ весьма утреннемъ костюм.

И такъ я утерся газетой, которая случилась у меня въ карман, и пренеудобная же это вещь для утиранья, доложу вамъ!