Дневник наркомана

     - Без него не заснешь, - призналась она,  как будто речь шла о пустяке, - и это время от времени действует мне на нервы.

     Ей нужно  было бежать, чтобы не пропустить обед со своим красавчиком. А я  пошла в свою грязную каморку,  и  моя  радость лилась через край. Петушок валялся на постели в бездонной депрессии.  Он  не  пошевелился  даже когда я вошла.  Я  бросилась  к  нему  и  покрыла  поцелуями.  Его  веки распухли  и отяжелели, из носа текло.

     Я дала ему свой  платочек и  заставила  сесть. Его одежда была смята и, конечно  же,  он  был небрит.  Я не смогла  противиться искушению подразнить моего милого. Ко  мне потоком  вернулось мое желание любить. Мне было больно до дрожи, потому  что он мне не отвечал. Я  сжала боль в  своем  сердце. Моя кровь бушевала радостью власти. Я держала его в  своих руках. Одно крохотное усилие, и он был мой. Мне не хватило выдержки насладиться до  конца. Жалость и нежность  наполнили мои глаза слезами и я отсыпала  ему дозу тускло-белого чародейства.

     Он  втянул ее  в летаргическом  оцепенении,  словно  человек потерявший надежду  на  жизнь,  и  все-таки  принимающий  по  привычке  свои лекарства. Постепенно он  стал  отходить,  но  едва пришел в себя только после  третьей дозы.

     Я  тоже приняла  одну, не потому,  что  мне  это было  нужно,  а  чтобы составить ему компанию. Я отправила его побриться и купить свежее белье.

     Написание этого дневника наполняет меня причудливым восторгом. Теперь я знаю причину, и это меня слегка возбуждает. Все дело в  случайной фразе Царя Лестригонов: "Ваш магический дневник".

     Я много  флиртовала с  Царем,  однако  все  это  было по большей  части кокетством. Многое в этом мужчине мне не нравится.

     Клянусь  Юпитером, и  я  знаю по какой  причине.  Все  от того,  что  я чувствую,  как он презирает меня  интеллектуально, и еще потому, что  я  его уважаю.  Несмотря  на мою  неприязнь, я  рвусь  показать  ему, что, в  конце концов, я не такая уж дрянь.

     Он заставляет своих  учеников  вести  вот  такие магические дневники. Я ощущаю  себя  участницей  соревнований,  и,  кажется,  мне удалось сотворить кое-что поинтереснее того, что делают другие, кто бы они ни были.

     А вот и Питер Пен. Он так и не состарился...

     Мы роскошно  покушали в милом старом  кафе.  Царь Лестригонов подошел к нашему столику, но произнес всего несколько слов.

     - Итак, вы его раздобыли, как я погляжу.

     Коки тут же дал ему отпор.

     - Чертовски не хочется подорвать вашу репутацию пророка, господин Царь, но вынужденная  остановка не есть остановка. Я его раздобыл, как вы сказали, и  теперь, с  вашего  любезного  позволения, намерен продемонстрировать, что остановиться мы можем.

     Манеры    Царя   Лестригонов   изменились   в    мгновение   ока.   Его пренебрежительная усмешка превратилась в весеннюю зарю.

     - Вот  это разговор, -  одобрил он. -  Я рад, что  вы  уловили идею. Не подумайте, что я пытаюсь вас  отвлечь, но если это окажется для вас труднее, чем вы воображали, не  сочтите за унижение прийти ко  мне! Я и в самом  деле могу дать несколько приличных советов.

     Я была рада, что Питер принял добрую порцию. Будучи в хорошей форме, он осознал,  я  полагаю,  что  дело  это  серьезное.  Мы  могли  столкнуться  с препятствиями.

     23 Августа

     Что за чудо была эта ночь!

     Мы  продолжали довольно  усердно  принимать  героин.  По моему  мнению, кокаин его портит. Наша  любовь расцвела  так свежо,  точно  была  сотворена заново. Мы впали в безграничное блаженство!

     Проснись, проснись навсегда!
     Бодрствуй, как никогда
     Пока сон - возможный конец,
     Проснись в пустоте, в этой бездне.

     Однако проснуться следует  не  в  тех неописуемых муках души и  тела, о которых пишет  поэт. У  этого спокойствия нет  формы.  Зато есть любовь!  Мы никогда так раньше не любили. Мы оскверняли любовь грубостью тела.

     Тело  - инструмент бесконечных наслаждений; но  возбуждение  и  желание портят их утонченность.  Мы  чувствовали  каждый  свой  нерв  до  тончайшего волокна. Для  этого надо прилагать немыслимые  усилия, чтобы воздержаться от движений.

     Под Г. хочется чесаться, и это  доставляет бесконечное удовольствие. Но это всего лишь остатки животной потребности.

     Немного погодя приходит способность  наслаждаться  уже одним ощущением, от которого хочется чесаться. Это безличное блаженство совершенно неописуемо и неописуемо совершенно.

     Мне не  по  силам  измерить величие  моего  ума,  но  я  могу  отметить изменение в целом его характера.

     Я  пишу  эти  строки,  находясь  в  состоянии записывающего  ангела.  Я проживаю в вечности, и временные предметы превратились в докучные  и  глупые символы. Мои слова - покровы моей истины. Но я испытываю вполне определенный восторг, заполняя сей дневник.

     Царь  Лестригонов  постоянно  пребывает  в основании  моего мозга. Он - Юпитер, и я проистекла из его мысли; Минерва, Богиня Мудрости!