Дневник наркомана

     Как бы то ни было, мы были одни, одни навсегда, Лу и я, на Капри, и все это  было слишком здорово, чтобы в это поверить! Свет солнца и свет  луны, и свет звезд!  Все  они читались в ее глазах.  И с каким вызывающим жестом она вручила  мне кокаин! Я знал, что значит быть сумасшедшим.  Я мог превосходно понять, отчего глупые шуты, которые не лишены рассудка, боятся его потерять. Я и сам был таким, пока не знал ничего лучшего.

     Этот  паршивый  народишко  измеряет мир  на  свой  аршин.  Он затерян в необъятных  просторах  Вселенной, и  в следствии  этого  боится всего,  чему случается превзойти его собственные пределы.

     Мы с Лу отбросили  в сторону жалкие мерила  человечества. Подобные вещи хороши только для ученых мужей и портных; но мы  одним прыжком  отождествили себя со Вселенной. Мы были также несоизмеримы, как отношение окружности к ее диаметру.  Мы  были  столь же выдуманы  и нереальны  с  их точки зрения, как квадратный корень из минус единицы.

     Человечество  не  имело  никакого  права  нас судить. Ошибкой  было уже рассматривать  нас как простых бесперых двуногих.  Возможно  мы и  выглядели человеческими  существами  в  их глазах;  присылали же  они нам  счета и все прочее, как будто мы и в самом деле были людьми.

     Но я отказываюсь отвечать за ошибки  посредственных животных. Я потакаю им  в их  заблуждениях, потому  что  они - лунатики,  а  лунатикам  не  надо противоречить.  От  этого, однако,  очень  далеко  до  признания, что за  их галлюцинациями стоит какая-либо фактическая основа.

     Я  бывал  в их дурацком мире здравого смысла  где-то  миллион лет  тому назад, когда меня еще звали Питер Пендрагон.

     Но  зачем  вспоминать  болезненное  прошлое?   Разумеется  сильными  не становятся  за одну  минуту.  Возьмем  к  примеру  орла.  Кто он такой, пока пребывает в яйце? Ничто, всего лишь яйцо с возможностями. И вы не ждете, что вылупившись из яйца он в первый же день слетает на Нептун и обратно. Ведь не ждете!

     Но день ото дня, во всех  отношениях, он становится  лучше и  лучше.  И если я когда-нибудь шлепнусь и вспомню о  своем происхождении от раздвоенной редиски,  все, что мне  будет нужно  - это поцелуй  из уст  Лу  или  понюшка кокаина, чтобы вернуться туда, где мой дом родной - в Рай.

     Не  смогу вам ничего рассказать о последующих  двадцати  четырех часах. Достаточно будет  сказать,  что  все мировые рекорды были побиты, и еще  раз побиты. И  мы дышали просто как пара голодных волков, когда  заявился Фекклз со своими косттюмами и пистолетами!

     Он  повторил  прежние инструкции,  присовокупив  к ним почти  отеческий совет, сказанный весьма доверительным тоном.

     - Я знаю, что вы меня простите; я  ни на секунду не ставлю под сомнение вашу  абсолютную способность постоять за себя,  но вы  никогда раньше в этих местах не бывали, и не должны ни на миг не  забывать о резком и бурном нраве обитателей  итальянского  Юга. Он  подобен внезапному  шквалу, которого  так опасаются рыбаки. Часто это просто выплеск эмоций  и выглядит страшно только со стороны, но  вам  следует держаться подальше  от  любых ссор.  В  "Пьяном Фавне" может быть полно пьяных хулиганов. Сядьте  у двери; и если кто-нибудь начнет приставать, тихонько улизните и гуляйте, пока все не прекратится. Вам ни к чему связываться с полицией.

     Мне  была очевидна мудрость его указаний, хотя с  другой стороны, лично сам я не прочь был подраться. Единственной мухой  в аптечном настое медового месяца,  пусть я этого  и  не  замечал, было как  раз  некоторое  отсутствие возбуждения от азартной игры со смертью, к которому меня приучила война.

     Достаточно было мимолетного напоминания об этих  диких страстях - ссоры двух  лодочников, бранящегося  по пустяковому поводу туриста,  - чтобы кровь ударила  мне  в  голову. Я  только  и  хотел,  что  законного  предлога  для умерщвления нескольких сотен человек.

     Но природа мудра и снисходительна, и мне всегда удавалось избавиться от этого с помощью Лу.  Тяга к  убийству и тяга к сексу  нераздельно  связаны в нашем прошлом. Все,  чего цивилизации удалось добиться, так это научить  нас притворяться, будто мы этого не замечаем.

     План стартовал без малейшей заминки. Наша  комната выходила на террасу, погруженную в густую тень. Вряд ли в отеле мог быть кто-нибудь еще, учитывая время года. Небольшой  ряд  ступенек, сбоку от террасы,  вывел нас под арку, увитую  виноградной лозой, а  затем  - на  ослиную  тропу, которая на  Капри считается дорогой.

     Никто  не  обратил на нас  никакого внимания.  Прогуливались влюбленные парочки, ватаги крестьян, на ходу поющие под гитару, да двое-трое счастливых рыбаков, плетущихся домой из винной лавки.

     Мы нашли катер на причале, и тотчас впали в восторженное состояние. Нам показалось,  что  и  минуты  не прошло, а  мы  уже очутились в Сорренто, где уселись в поджидавший  нас громадный родстер. Без единого слова мы тронулись с  места  на предельной скорости.  Красота этого  маршрута  общеизвестная; и все-таки:

     We were the first that ever burst
     Into that silent sea.