Для англоманов: Мюриэл Спарк, и не только

Эндрю Моушен Стихи Перевод Григория Кружкова

Говорит Кит

I

Сперва было трудно поверить, что я и впрямь
существую. Кто я — животное или часть суши?
Скорее, животное (решил я), и в этот момент

услышал звучащий свой голос. Он был не столько
средством общения с миром, сколько уликой
моего одиночества в этом неведомом мире.

И все-таки я продолжал возвещать о себе
чудными звуками, придававшими особую форму
всему, что я видел, — то есть огромной вселенной

без частей и границ, без перекрестков и вех
(не говоря уже о дверях и стенах). Только теченья,
несущие с собой прохладу или тепло, да порою,

когда я всплывал, солнечный свет или лунный
омывали меня, и я не мог не заметить, что свет
и медлительность грозят мне великой бедой.

II

Перестав быть богами или чудищами пучин,
мы не приобрели взамен инстинкта самосохраненья.
Когда вы набросились на нас со своими шлюпками и
                                              гарпунами,

мы могли бы нырнуть и скрыться в глубине, но
                                                вместо того
оставались на виду и гибли. Из чего вы могли
                                                заключить,
что мой мощный лоб — не свидетельство большой
                                              мудрости,

а скорее иллюзия. И хотя мы порой собирались в
                                                    стада
и делали неловкую и слабую попытку уплыть и
                                                  спастись,
в общем, мы производили впечатление неразумных
                                           существ.

III

Смело скажу, никогда меня так не изумляла моя
                                           величина,
как в тот день, когда Брендан Мореплаватель принял
                                                     мою спину
за остров и со своей командой монахов высадился на
                                                                  меня.

Они собрали выброшенные морем обломки,
                                              разожгли костер
и прочли благодарственный псалом. Позже, когда
                                                       они спали,
я отвез их к отмели, откуда они смогли выйти на
                                                            берег.

IV

Когда мой голос был впервые записан на
                                               магнитофон,
подумали, что это трескаются скалы на морском дне;
казалось, это был самый громкий звук, издававшийся

каким-либо животным, когда-либо жившим на земле.
Но я еще могу производить тихие мягкие щелчки,
или скрип, похожий на скрипенье тюремной двери,

или лязг вроде лязганья той же самой железной
                                                         двери
каждые семь секунд, или писк вроде азбуки Морзе,
похожий на разговор в эфире; это самый узнаваемый
                                                 звук

и в то же время самый таинственный, ибо он
                                    отвечает
вашим сокровенным желаниям откликнуться,
                                  войти с ним в контакт,
хотя вы не можете ни понять его, ни ответить.

V