Дюна. В Нейросети

— Нолон, я не пытаюсь тебя заземлить, я не жду от тебя любви, не требую ее, я полюбила тебя таким, какой ты есть. Я осознаю твою уникальность, я люблю твою уникальность, уважаю твою самодостаточность, но для меня в отношениях важна честность и верность. Мне физически больно представлять тебя с другой женщиной. Это очень болезненная для меня тема, — я замолчала, вспоминая Илью. А затем и Коула.

Мне было безумно больно, что Илья начал отношения за моей спиной. Что врал мне долгое время, прикрываясь тем, что щадил мои чувства накануне защиты диплома. Но спал с нами обеими. И пусть я уже его не любила и полностью его отпустила, но факт измены, факт того, что он мне врал, навсегда свернулся болезненным сгустком где-то глубоко в подсознании. Коул был честен со мной. Он не врал. Я всегда знала свое место, не питала иллюзий на его счет, но впустила его в сердце, и мне было больно, иррационально, нелогично больно, что он так легко и быстро поменял меня на другую.

— Это твой триггер. Поэтому я даю скидку твоему поведению, — устало ответил он. — У тебя остался незакрытый гештальт после первого партнера и Коула.

Я закрыла глаза — голова кружилась, в ушах шумело то ли от выпитого алкоголя, то ли от накрывших меня эмоций.

— Я представляю, что Паола где-то рядом, на твоей яхте, в твоей постели, и схожу с ума, — призналась я, и мне было не стыдно выражать свои эмоции. Мне было плевать, что я выпившая. Мои чувства были честными, “не пьяными”.

— Как я и говорил… — задумчиво произнес он. — Вы, люди, как малые дети, с вашей любовно-сексуальной возней.

Я вспомнила наш разговор в Гонконге и вздохнула — он все сказал ещё тогда о своей самодостаточности.

— То есть ты не против, если я поеду сейчас с Иэном.

— Ты сама откажешься поехать с ним, — спокойным голосом ответил он.

— Ты меня берешь “на слабо”? — в моем голосе звучала агрессия от обиды и беспомощности.

— Нет. Констатирую факт. В силу системы твоих индивидуальных установок. Первое. Секс ради секса — не твое. Как и говорил ранее, ты придерживаешься своего личного набора принципов. Тебе нужна эмоциональная близость к партнеру. Второе. Ты ничего не будешь делать назло мне. Третье. Степень твоего алкогольного опьянения не настолько высока, чтобы не контролировать поведение. Как я и предполагал, Сомерс не старается накачать тебя алкоголем, чтобы склонить к сексу.

— То есть ты знаешь, что я сейчас с Иэном и пьяная?

— Несложно вычислить по смарту. Вы на трассе, уже на подъезде к твоему дому. Если бы ты надела часы, я бы точнее установил твое физическое состояние и уровень спирта в твоей крови, — в его голосе не звучало претензии, простая констатация факта.

Я недовольно дернула головой. Сейчас мне хотелось сохранить хоть что-нибудь в тайне от него или чем-нибудь удивить.

— У меня есть к Иэну эмоциональная близость, — парировала я, вспоминая, как мне было легко с ним, будто мы находились с ним на одной волне.

— Не того порядка. Вас объединяет синхронность поведения. Поступков. Восприятия и переработки информации. Общность интересов. Но ты его не расцениваешь, как сексуального партнера.

Он был прав. По всем пунктам прав, а я вспомнила описание Паолы, как апгрейднутой Синди, и в груди все сковало холодным тяжелым свинцом.

— А тебе нужна эмоциональная близость, чтобы переспать? — тихо спросила я, ежась от холодного январского воздуха.

— Нет. Я могу быть полностью автономен, но для меня приемлем секс ради секса. Базовая мужская половая функция. Я не считаю это изменой.

Его слова больно ударили по солнечному сплетению, и я пыталась привыкнуть к мысли, что Нолону не нужна была никакая эмоциональная близость, чтобы переспать. Собственно, как и многим мужчинам.

— А тебя с Паолой что объединяет? Синхронность поведения? Секс ради секса? Общность интересов? Где она сейчас? Спит в твоей постели, пока ты вышел на палубу, чтобы разговорами со мной не разбудить ее?

Нолон промолчал, и я догадывалась, почему. Он не планировал передо мной отчитываться, а меня по новой начало накрывать, и я, стараясь сдерживать эмоции, сжала ледяные пальцы в кулак. Меня бил озноб, руки дрожали и немели, как бритвой по венам, но я, набрав холодный воздух в грудь, тихо, но уверенно заговорила.