Читаем Дюма полностью

Шло заседание палаты; Дюма удалось пролезть на места для зрителей. Стоял шум, никто никого не слушал, приехал Тьер, все требовали, чтобы он что-нибудь сделал; Барро куда-то исчез; охрана доложила о приходе герцогини Орлеанской. Тьер хотел утвердить ее регентом, Ламартин говорил, что решать должен народ, Ледрю-Роллен предлагал референдум, одни кричали «Да здравствует король!», другие требовали, чтобы герцогиня ушла, так как регентом должен быть сын короля, она упиралась… Спикер сказал, что надо назначить временное правительство и пусть оно разбирается. Наконец пришел Барро: «Он казался подавленным, будто понял, что потерял популярность… Люди в феврале были уже не те, что в июле». Барро сказал, что не надо никаких революций, надо всем объединиться. После него выступил депутат Роше-Жаклен и сказал, что это пустые слова: «Теперь вы здесь никто — понятно?» И тут поднялся вой, в палату ворвалась группа вооруженных мужчин — национальных гвардейцев, студентов, художников, рабочих, угрожающе кричавших: «Никаких регентов! Долой короля! Республика!» Прибежали еще какие-то люди, пытались схватить герцогиню, ее с детьми удалось эвакуировать через окно, депутаты разбежались, бросая портфели. Осталось пять человек, не испугавшихся толпы: Ламартин, Дюпон из Эра (81-летний старик, участник Великой революции), Ледрю-Роллен, Гарнье-Паже и Роше-Жаклен. Толпа — существо безголовое и не такое уж страшное — попросила их «что-нибудь сделать». Депутаты минутку подумали и объявили себя Временным правительством; толпа закричала от восторга, и тут же начали делить портфели и составлять списки…

Шум адский, в мэрии, говорят, тоже какое-то правительство, или штаб, или комитет; влекомые толпой депутаты (бедный Дюпон упал в обморок) направились туда, Дюма за ними; проходя мимо разграбленного Тюильри, подобрал несколько документов (потом оказалось — уникальных); пришел в мэрию — знакомая картина: все орут и на коленке пишут какие-то указы и списки, Этьен Араго произносит речь, Гарнье-Паже уже назначили мэром. Пришли депутаты, Ледрю-Роллен влез на стол и стал читать свой список: «…каждое имя сопровождалось криками „Кто? Что? Громче! Кто это такой?!“ и обсуждением»; добавили в правительство Луи Блана и рабочего активиста Александра Альбера. «Беспрерывно подходили новые группы горожан, и каждая требовала, чтобы ей зачитали список правительства. Один хотел вписать Луи Наполеона, другой — Барро…» Правительство заперлось в каком-то кабинете и стало совещаться, толпа осталась, вновь поднялся ор: «…люди выучили имена своих министров, но этого было недостаточно, они хотели видеть их. Их так часто обманывали». Толпа колотила в дверь, требовала показаться, вышел Ламартин, сказал красивую речь. П. В. Анненков: «Весь остальной день они беспрестанно встречали толпы и говорили речи под саблями и пиками и только в ночь могли принять некоторые, самонужнейшие меры». Дюма ушел к себе на парижскую квартиру: «…печальный и озабоченный, республиканец более чем когда-либо, но я находил Республику плохо устроенной, незрелой, неудачно провозглашенной… Я возвращался с тяжелым сердцем, я был подавлен тем, как грубо оттолкнули женщину, мне было больно видеть двух детей, разлученных с матерью, этих двух принцев, вынужденных бежать…» И в театр никто ходить сейчас не будет, а деньги нужны позарез…

Ночью в городе грабили, сожгли несколько богатых дач; осажденное, невыспавшееся правительство сумело принять умное решение: объявило набор в Национальную гвардию с жалованьем, и грабители вмиг обратились в защитников порядка (Алексис, один из слуг Дюма, записался в гвардию, потом вернулся). Утром 25 февраля газеты напечатали состав правительства (куда за ночь вписали еще кучу разного народа, доктора Биксио в частности); в 10 часов было объявлено, что король бежал, провозглашена республика, правительство обязуется предоставить всем работу, разрешить профсоюзы и созвать Учредительное собрание. «Тем не менее была масса слухов со всех сторон, и никто не знал, чему верить. Говорили, что республика объявлена в Бельгии; что король ночью умер от удара… Подлинные или воображаемые, эти истории передавались со скоростью электрического тока… В три часа прошел слух, что временное правительство предало народ и объявило регента». Очередная толпа во главе с Франсуа Распаем пришла в мэрию с красным флагом, Ламартин (министр иностранных дел) гневно спросил, уж не желают ли они «задушить республику в колыбели», толпа успокоилась и ушла. «В четыре на бульварах уже праздновали, а мужчины помогали дамам перешагивать через баррикады…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии