Дюма

Готовить революцию Бальзамо начинает в 1770-х, еще при Людовике XV. Запутанный сюжет, любовные интриги, масса действующих лиц, писали торопливо: в тексте больше исторических ошибок, чем обычно, Бальзамо живым человеком не получился, зато началась тема гипноза — ее Дюма отныне будет вставлять почти в каждый роман. Но в целом «Бальзамо» — роман столкновения идей. Пока Бальзамо готовит революцию, вдали от него живет мирный философ Руссо. «Независимость — мой кумир, а свобода — моя богиня. Только мне нужна свобода нежная и сияющая, которая согревает и оживляет. Мне нужно равенство, приближающее людей друг к другу посредством дружбы, а не страха. Мне нужно образование, просвещение каждой частички общественного организма… Чего же лучше! Годы идут. Народы постепенно начинают выходить из отупения, взявшись за руки и шаг за шагом двигаясь во тьме…» Дюма на стороне Руссо, конечно? Посмотрим… Покамест Руссо взял на воспитание крестьянского мальчика, но что из этого вышло, читатели не узнали: завершив первую часть, авторы надолго бросили героев — у Маке иссякла фантазия, у Дюма и подавно — и летом начали писать роман «Две Дианы» об убийстве короля Генриха II в XVI веке. Авторство приписывали Полю Мерису, но Маке это опровергал; приписывают также одному Маке, но и это не вполне справедливо, даже если Дюма мало участвовал в написании текста: многое взято из его романа «Асканио» и ранних пьес.

Он давно хотел повидать Алжир и Испанию — и вдруг представился случай. Правительство расстраивалось, что никто не хочет жить в новой колонии: нужно, чтобы знаменитость съездила и разрекламировала. Министр просвещения Сальванди предложил Дюма командировку в Алжир и попутно в Мадрид на две королевские свадьбы: Антуана Монпансье с Луизой, сестрой королевы Изабеллы II, и самой королевы с Франциском Ассизским. Дюма поставил условие: в Алжир поедет на военном корабле как представитель государства. По этому поводу были дебаты в парламенте, депутаты возмущались, но Антуан через отца все выбил: и корабль дадут, и 10 тысяч франков от министерства просвещения, и три тысячи от министерства внутренних дел, и сам он даст 12 тысяч. Дюма собрал компанию: сын, Маке, художник Луи Буланже, еще с двумя художниками — Адольфом Дебаролем и Эженом Жиро — встретятся в Испании. Нужен был новый слуга: «Алексис (чернокожий мальчик-кубинец, которого подарила Мари Дорваль. — М. Ч.) был слишком молод, кучер ничего не умел, Мишель не мог оставить животных». Нашли араба Пьера Теодора Рихана: говорит на четырех языках (оказался алкоголиком и впоследствии в доме Дюма не задержался). Денег все не хватало: Дюма, по его словам, продал с убытком только что купленные железнодорожные акции и добавил 40 тысяч на поездку. (Он обычно преувеличивал свои расходы и убытки, но все же если в командировку вкладывать свои средства, не разбогатеешь.) Печатавшиеся романы были остановлены, редакторы бранились, Жирарден за неимением лучшего заключил с Дюма договор на путевые заметки, хотя от «Прессы» в Испанию уже ехал Готье.

До отъезда Дюма успел организовать в Сен-Жермене театральный фестиваль — ставил своего «Гамлета» и пародию на него «Шекспир и Дюма». (Офелию играла 26-летняя Луиза Беатрис Пирсон, умная и талантливая, нравившаяся ему: выйдет ли что-нибудь из этого романа?) 3 октября отправились по железной дороге. «До нас донеслось зловонное дыхание локомотива; огромная машина сотрясалась; скрежет металла раздирал нам уши; фонари стремительно проносились мимо, будто блуждающие огоньки на шабаше; оставляя за собой длинный хвост искр, мы мчались к Орлеану…» — так начинались заметки для «Прессы». Моруа: «Много шума из ничего!» Почему же «из ничего»? Еще далеко не все ездили поездами: надо объяснить, что это за штука, и Дюма объяснял с техническими подробностями. На сей раз он выбрал для путевого дневника форму писем даме (подразумевалась Дельфина Жирарден): 44 письма под названием «Из Парижа в Кадис» были изданы в 1847 году издательством «Гарнье».