diskorama

— Я, конечно, ускорюсь, капитан Горский, но хотел бы напомнить, что самому снимать пластырь нельзя…

— Почему?! — взвыл контрразведчик.

— Потому, что он может отойти вместе с кожей. Сержант Брике справится с этим лучше, у него и сноровка, и специальный спрей. В общем, я бы вам не советовал заниматься самолечением…

Какое-то время они двигались, не обмениваясь сообщениями, а потом Хольмер сказал, что по ним проводится воображаемая атака тремя стритмодулями.

— Вам необходимо отбиться, капитан, чтобы все было по-настоящему…

— Да я уже едва соображаю, Хольмер! Я уже не в себе!

— Напомню, капитан, что мы стремимся к досто

верности, а на момент нападения стритмодулей на капрала Стентона он находился в полуобморочном состоянии. Об этом свидетельствует доклад лейтенанта Хирша, который первым установил с ним контакт. Так что сейчас самое время. Итак, Горский, огонь! Стриты наседают, огонь!

И контрразведчику пришлось крутануть кабину и сделать несколько длинных очередей, имитируя обстрел воздушных мишеней.

— Отлично, коллега! — воскликнул Хольмер. — Кажется, два из них загорелись!

— Смейся, Хольмер, смейся…

Спустя час обе машины вернулись в парк, и, как только кабина «грея» опустилась, обессиленный Горский вывалился на руки подоспевших механиков.

— Ведите его в ангар, — скомандовал сержант Брике, и механики потащили Горского на заплетающихся ногах.

— Почему… Почему ты сказал… что полчаса? Почему? — словно в бреду повторял капитан. — Оно… Они все еще… работают…

С капитана сняли китель, спустили брюки, и сержант Брике быстрым профессиональным движением сдернул куски горчичного пластыря.

— О-о-о-о! — взвыл Горский и весь выгнулся дугой, удерживаемый двумя механиками.

— Сейчас будет легче… — пообещал Брике и стал распылять на покрасневшую кожу охлаждающий спрей.

— О да!.. О да!.. Еще… еще… — требовал контрразведчик, и на его лице появилась улыбка, а из глаз покатились слезы. — Вы чуть не уничтожили меня, Хольмер… Подонок Хольмер…

— Мы всего лишь стремились к достоверности, коллега, теперь никто не посмеет сказать, что вы отнеслись к расследованию кое-как.

— О да! — кивнул Горский и начал одеваться. — Полное, так сказать, погружение…

Он сам, без посторонней помощи вышел во двор, огляделся и вдохнул полной грудью.

— Хорошие тут у вас места, капитан Хольмер. На редкость живописные для военного городка.

— Мы тоже это отметили, капитан. Ну что, чего-нибудь покушать?

— Нет, лучше пойду к машине. Все, что нужно для отчета, я уже получил, осталось лишь вернуться в управление, и дело в шляпе.

68

Шагая в сопровождении Хольмера к офицерскому корпусу, Горский неожиданно остановился, и на его лице засияла радостная улыбка.

Хольмер проследил его взгляд и увидел кота Ренегата, который метил территорию у заборчика.

— Любите кошек?

— Не всех, но этот мне дорог.

— В каком смысле?

— Открою вам маленькую тайну, капитан, в отделе расследований я относительно недавно, всего полгода. А до этого трудился в отделе электронно-технических средств разведки, так вот эти коты были одной из самых распространенных тестовых моделей. После того как мы отработали на них общую схему, запустили ее в собаках-скотоплексах.

— Почему в собаках? — спросил Хольмер с недоумением .

— Собаки более социальны. Их любит большинство, а кошек не все… Как зовут этого скотоплекса, у него есть имя?

— Так это скотоплекс?! — дошло наконец до Хольмера, и он другими глазами посмотрел на всеобщего любимца.

— Ну конечно. К сожалению, он небезупречен. Из-

за сбоя в программе он мочится на забор по-собачьи — подняв лапу. Коты так не делают.

— А ведь и правда’ — поразился Хольмер.

— Как его зовут?

— Ренегат…

— Отлично. Идеальная кличка для скотоплекса. Мы размещали их в своих тардионских городках, решая задачу сбора внутренней информации и отработки технической схемы.

— Постойте, но он же жрет и гадит! Я сам видел!

— И жрет, и гадит. И делает это весьма натурально. Внутри него находится специальный ферментный тигель, куда попадает предлагаемая ему пища. Там она осаживается специальной добавкой и выглядит точь-в- точь как кошачье дерьмо с соответствующим запахом. У нас на этот счет работали три эксперта — лучшие заводчики кошек.

— Но он же трахает кошек! — воскликнул пораженный новостью Хольмер.

— О да, трахает, еще как трахает! Ни один настоящий кот не трахает их так натурально и так хорошо! Но у нас в отделе не дураки сидели. Все прекрасно понимали, что наступит март, и милости просим — работайте под настоящих котов. Я лично писал тело основной программы к этому процессу.

— Вы слишком много мне рассказываете, капитан… — заметил Хольмер, недоверчиво покачивая головой. — А ведь я натурально поджарил вашу задницу…

— Я вас понимаю, капитан. Но знаете, в чем дело, у меня с юности, после мотоциклетной аварии, от правой ноги при ходьбе стреляло в поясницу. Особенно под дождь и всякое ненастье, приходилось даже обезболивающее принимать. А после ваших жутких процедур… — капитан Горский улыбнулся и притопнул правой ногой, — я ничего не чувствую! Ничего не тянет, нигде не скрипит, понимаете меня?

— Это как белая лошадь из рекламы?