Дирижабль

Фёдор вышел из отдела, постоял под трепещущим триколором, сел на ступеньку. Хотелось курить. Возвращаться и выпрашивать у ментов сигарету он постеснялся. Вскоре его стало поколачивать. Алкоголь быстро выветривался. Дергало спину. И болела левая рука. Он достал смартфон, который успел зарядиться на четыре процента, и позвонил Карцеву.

– Федь, я уже еду, – ответил тот сквозь фоновый шум.

– Хорошо, Жень.

– Дождись меня.

– Куда ж я денусь?

На самом деле, будь у него деньги, он бы, наверно, и правда сбежал в ближайший алкомаркет, а потом опять радостно провалился во тьму. Спохватившись об украденном бумажнике, Фёдор открыл банковское приложение. На счетах было пусто.

«Сам я виноват», – проползла вялая и гадкая, как червяк, мысль.

Он заблокировал бесполезную карту. Смартфон тут же выключился. Хотелось швырнуть его об асфальт. А еще хотелось, чтобы явился псих с кнутом и излупил его до полусмерти. Кто-то писал, что физические муки заглушают муки душевные. Фёдор подумал, что вряд ли это сработает. Просто будет вдвойне больнее и тошнотворнее. Впрочем, он это заслужил.

Из отдела вышел крупный мужчина лет пятидесяти. В руках он держал лист бумаги и читал его испуганными глазами.

– Я извиняюсь, – сказал Фёдор и слегка скривился от собственной алкашной манеры речи. – У вас не будет сигареты?

Мужчина отвлекся и растерянно посмотрел на Фёдора.

– Почитайте, что тут написано.

– Зачем?

– Я ничего не понимаю. Перед глазами все скачет.

«Будто у меня не скачет», – подумал Фёдор.

Он взял лист дрожащей рукой, прищурился. Почерк был почти врачебный. Но кое-что он разобрал.

– Так, так, так… «Гражданка Трескунова Б. С. в состоянии сильного алкогольного опьянения… – так, так… – половой акт… – Половой акт? Да. – Половой акт в беседке детской площадки с лицом без определенного места жительства… Нецензурно оскорбляла сотрудников полиции… удар, – так, – нанесла удар в область внутренней части бедра…»

– Это про мою жену, – сказал мужчина. – Вы себе можете это представить?!

– А моя жена умерла, – ответил Фёдор.

Тот не слышал. Возвышался как гора и покачивался, готовый, кажется, упасть. Фёдор слегка отодвинулся.

– Будет уголовное дело! Ее будут судить! Боже мой, а дети?!

– Сочувствую, – пробормотал Фёдор.

Возникло странное ощущение, будто он смотрит на плохую игру бездарного актера. Мужчина постанывал, морщил лицо, потом начал бить себя по рукам. В конце концов неуклюже сбежал по ступенькам, проскочил мимо последней и чуть не грохнулся.

– Может, выпить? – слабо окликнул Фёдор. – Для утешения?

«А я с тобой».

Но тот уже бежал в сторону стоянки.

«Трескунова Б. Какое такое женское имя есть на букву „Б“?» – подумал Фёдор.

Мысль быстро улетучилась, потому что началась аритмия. Он сполз на несколько ступенек вниз и прилег, опершись на локоть. Представил, как Карцев обнаружит теплый труп со свесившейся, как у дохлой курицы, головой. Интересно, кто отправит его в родной городишко? Кто будет заниматься похоронами? Кому доведется возиться с бесполезным телом?

К приезду Карцева Фёдор не умер. И даже сердце немножко успокоилось. Моросил прохладный приятный дождик. Из отдела выходили люди, не обращая внимания на Фёдора. Выглянул прапорщик:

– Ты жив, писатель? Дружок твой едет там?

– Жив, – ответил Фёдор. – Едет.

– Ну лежи, отдыхай. Только, если через час не приедет, ты уж добирайся сам.

– У меня денег нет. Меня обворовали.

– Ты пешочком. Потихоньку и дойдешь.

Карцев приехал минут через пятнадцать. Невзрачную свою машину он оставил у стоянки, вылез из салона, огляделся и побежал к входу.

«Волнуется», – подумал Фёдор и чуть-чуть улыбнулся ему.

Дружок, прыгая через ступеньку, промчался мимо и забежал в отдел. Фёдор перестал улыбаться, сел. Зачем-то обшарил пустые карманы. Встал и поплелся следом. Но Карцев уже выскочил и застыл перед ним с приоткрытым ртом.

– Поехали? – сказал Фёдор.

– А?

– Что «а»? Жень, у тебя есть похмелиться? Очень надо.

– Федь, что ты с собой сделал-то? – пробормотал Карцев.

– Ой, не начинай! Идем!

Они молча дошли до машины. Залезая в салон, Фёдор стукнулся головой и рухнул на переднее сиденье. Карцев сел, повернулся:

– Ты по виду как бомж.

– Это поправимо, – слабо отозвался Фёдор. – Сначала надо поправить здоровье, потом внешность. И жить есть где. Пока не выгонишь. А выгонишь – домой вернусь.

Карцев что-то пробормотал. Но, возможно, у него просто забулькало в горле. Он включил навигатор и вырулил.

– Где был?

– Я не помню вообще ничего.

– Сегодня первое октября. Уму непостижимо! Я был уверен, что ты умер.

– Я бессмертный. Но только если похмелюсь.

– Прекрати!

– Жень, ты знаешь, без этого никак.

– От тебя и так водкой несет.

– Этого мало. У меня жена умерла.

Карцев поглядел на него как на полоумного:

– У тебя белая горячка, что ли?

– Я позвонил ей. Мне ее муж сказал, что ее уже сожгли.

– Какой муж? Федь!

– Я имел в виду бывшую жену, Ольгу.

– Вот оно что! Ладно.

Он притормозил напротив «КБ», заскочил внутрь и вернулся с четвертинкой. Фёдор вцепился в нее.

– Все равно ты больше пить не будешь, – сказал Карцев.

– Вот увидишь!

– А я говорю, не будешь! Сам и увидишь.

– Так и я о том, – ответил Фёдор.