Дирижабль

– Фёдор, правда, не валяй дурака. Садись за работу. В конце концов, ты своего друга подставишь, если ничего не напишешь.

– Напишу, напишу, – вяло отмахнулся Фёдор. – Женьку и правда жалко кидать.

– Пить надо прекратить.

– Само собой.

Зофия встала, открыла холодильник и достала бутылку. Глядя Фёдору в глаза, вылила водку в мойку. Он не шелохнулся.

– Был один человек по фамилии Липатов. Он не выполнил договор. В договоре был пункт, такой же, как у вас. Липатову пальцы отрезали.

– Все?

– Да, и на ногах тоже.

– Красивая сказочка. Натурально – братья Гримм.

– Это не сказочка. Слушайте, давайте я вашему Карцеву позвоню, чтобы он с вами посидел.

– Зачем?

– Ну как это «зачем»? Чтобы вы из запоя вышли. К тому же это и в его интересах.

Она достала смартфон, порылась, нажала вызов и замерла, глядя в одну точку. Этой точкой было колено Фёдора.

– Евгений? Это Зофия, у меня к вам дело. Ну я рада, что вовремя. Что? Куда? Вы серьезно? Ясно. Всего доброго.

Она убрала смартфон.

– Карцев ваш сам лыка не вяжет.

– Молодец Женька!

– Да ну вас всех к черту!

Зофия вышла с кухни. Фёдор последовал за ней. Она крутила колесико замка.

– Делайте что хотите! Я предупредила. Откройте уже эту дверь!

Фёдор открыл. Она побежала вниз по лестнице. Он хотел крикнуть что-нибудь вдогонку. Например, что не подведет ее. Или передать привет мужу. Но пока Фёдор придумывал удачную фразу, Зофия успела спуститься на первый этаж и выйти из парадной.

«Милая такая», – подумал он, шагая в дальнюю комнату.

Бутылка водки откатилась к окну и лежала под батареей. Вспомнив, как метнул ее сюда, Фёдор ухмыльнулся. Что это был за бред?! Он уселся с ногами на широкий подоконник и стал пить из горла, глядя на улицу. Зофия перешла Львиный мостик, остановилась и оглянулась. Фёдор спрятал бутылку и помахал ей. Она его не заметила. Сверилась со смартфоном, села в подъехавшую машину и укатила. Фёдор допил остатки, слез с подоконника и мимолетно похвалил себя за то, что слез в правильную сторону. Он был уже на пороге комнаты, пьяный, ухмыляющийся, мечтающий о новой выпивке, когда раздался голос:

– Федя, стой!

Он остановился. И опять испытал катастрофическое чувство резкого отрезвления. Показалось, всю выпитую им водку моментально вышибло из тела вонючим потом.

– Освободи меня! – сказал голос. – Помоги!

Фёдор огляделся. Комната была пуста. Занавеска колыхалась. Под окнами, шурша шинами, проехал автомобиль. Он видел и слышал все с невероятной четкостью. А нутро ходило ходуном от тошнотворного страха. Фёдор попытался заговорить, но смог из себя вытащить лишь приступ заикания. Как с бодуна.

– Я здесь, Федя. Убери книги.

Голос был не мужской и не женский, не низкий и не высокий. Будто бы даже неживой, механический.

Фёдор с сомнением посмотрел на книжный стеллаж бабушки Биби. Кажется, когда въезжал сюда, собирался заняться чтением ее библиотеки. Смешно вспомнить. На секунду он отвлекся. Но голос живо вернул ему оцепенение.

– Хочу посмотреть на тебя.

Показалось, что пол вдруг наклонился, и Фёдор на неверных ногах, поскальзываясь, прошаркал к стеллажу. Будто теленок, которого тащили навстречу кувалде. Дрожащей рукой вытащил несколько книг и отбросил в сторону. Потом еще несколько.

– Соседняя полка, – сказал голос.

Фёдор потянулся к соседней полке и замер. Но не от страха, от удивления и злости. Там стояли книги Каргополова: этот его дебильный роман «Чудень», шестисотстраничное «Море мертвой воды» и еще один, незнакомый, под названием «Старик и мальчик». Тоже кирпич.

«Это что такое еще?! Бабушка Биби, вы под старость в маразм впали?!»

«Старик и мальчик» вылетел в окно, «Чудень» стукнулся о подоконник и срикошетил обратно. Фёдор расшвырял остальные книги. Его книг на полке не нашлось. Вспомнились слова бывшей жены: «Федя, твой потолок – стать неизвестным писателем. Лучше бы занялся бизнесом. Знаешь, сколько можно заработать на биотуалетах?»

Он вдруг забыл, зачем сюда пришел, зачем вообще приехал в Петербург, и думал только о провонявших мочой и едкой химией пластиковых кабинках. Голос вернул его обратно, будто вытащил за волосы из сортирной ямы.

– Посмотри на меня.

Фёдор посмотрел. А на него со стены за книжной полкой взглянул барельеф лица. По виду обычное, каменное, покрытое известью, но живое, вросшее в стену лицо. Брови его шевельнулись, губы приоткрылись. И только глаза напоминали вареные яйца.

– Здравствуй! – сказало лицо.

Фёдор промчался по коридору, будто за ним гналась стая оголодавших волков, подхватил ботинки и выбежал из квартиры.

29

Ноги сами принесли его в рюмочную. Продолжая держать ботинки в руке, Фёдор заказал сто пятьдесят водки.

– А это зачем? – Раздатчица кивнула на ботинки. – Если хотите этим расплатиться, то лучше сразу на выход.

– Это же не штаны, – нервно ответил Фёдор и достал бумажник. – Деньги есть.

Расплатившись, взял водку, сел за столик и натянул ботинки на сырые носки. В рюмочной, кроме него, был только один посетитель. У окна сидел пьяный усатый мужик лет пятидесяти в униформе работника «Спецтранса». Он вздыхал и время от времени бормотал себе под нос: