Dilla Time

У молодого детройтского продюсера были и другие особенности поведения, которые казались эксцентричными его коллегам, друзьям и членам семьи. Когда они обходили его дом, то обнаруживали то, что многие из них описывают как самый чистый дом, который они когда-либо видели. Если они заходили в его спальню, то обнаруживали, что его одежда упорядочена и выставлена почти как в бутике. Если бы они открыли холодильник, то увидели бы, что все в нем организовано именно так: банки с газировкой выстроились ровными рядами, этикетки на всех повернуты в одну сторону. Он вел блокноты, заполненные черновиками и правками текстов, списками заданий, идеями образцов и подробными аранжировками песен. Каждый, кто хоть раз приближался к J Dilla, открывал для себя правду об этом человеке и, как следствие, о его музыке. Ни одна вещь не была не на своем месте. Все было именно там, где он хотел.

 

Ритмы J Dilla не были случайностью, они были намерением. Однако даже самые большие поклонники его стиля поначалу считали их неустойчивыми. Почему? Их реакция была связана с тем, что эти ритмы бросали вызов их ожиданиям. Чтобы понять музыку J Dilla, мы должны изучить этот процесс подрывной деятельности.

То, как возникли наши ритмические ожидания, в равной степени относится и к географии, и к музыковедению. Наши музыкальные ожидания зависят от нашего местоположения: откуда мы родом и где мы были. Поэтому, прежде чем мы познакомимся с Джеймсом, нам нужно совершить важное путешествие - из Европы в Африку и Америку - и в этом путешествии нам понадобятся карты. При определении местоположения Джей Диллы карта одного конкретного места говорит нам многое из того, что нам нужно знать.

 

Глава 2. Прямое время/время поворота

La ville du détroit - так называли это место французы: "Деревня на проливе", торговый пост, расположенный у узкого прямого прохода между двумя великими озерами, основанный в 1701 году морским офицером по имени Кадиллак. Сто четыре года спустя, после того как англичане отняли ле-Детруа у французов, а американские колонисты - у англичан, президент Томас Джефферсон отправил туда своего эмиссара в качестве главного судьи территории Мичиган. К моменту прибытия Огастуса Вудворда весь город сгорел дотла после пожара в амбаре, а шестьсот жителей ютились во временных убежищах.

Вудворд, фетишизировавший все римское и греческое и написавший книгу "Система универсальной науки", чтобы упорядочить все знания человеческой расы, рассматривал сожжение Детройта не как кризис человечества, а как возможность навязать свои идеалы совершенства и порядка на tabula rasa. Вудворд стоял на высоком валуне вместе со своим геодезистом и представлял себе новый город, восставший из пепла.

Он составил план из перекрещивающихся равносторонних треугольников, каждая сторона которых имела длину ровно четыре тысячи футов. Он начал с первого треугольника, основание которого проходило параллельно реке. В центре этого треугольника находилась исходная точка съемки возле его скалы, которую он видел как военную парадную площадку, названную им на латыни "Campus Martius". От центральной площади отходили шесть проспектов. Три точки треугольника будут закруглены для других, круглых площадей и парков, каждый из которых станет конечной точкой для других, перевернутых треугольников.

Проект Вудворда для Детройта был одним из первых в истории радиальных планов города . Он был практичным, позволяя расширять город, просто добавляя больше треугольников. И он был красив: разработанный на бумаге в 1807 году, город Детройт представлял собой великолепную мозаику из чередующихся треугольников, складывающихся в шестиугольники; их внутренние проспекты, круги и прямоугольные кампусы образовывали цветы решетчатых конструкций. Это был дизайн строгой математики, кратный трем, навязывающий свой порядок американскому ландшафту и всем, кто в нем находится.

 

Наведение порядка, своего порядка, было навязчивой идеей для европейцев до и во время колониальных захватов. В европейских культурах были разработаны четкие правила для всего: и в архитектуре, и в музыке. Некоторые музыкальные правила регулировались физикой, например: вибрирующая струна, разрезанная пополам, будет вибрировать в два раза быстрее, в результате чего получится тон, который кажется человеческому уху таким же, как первый, но выше по тону.

Но почти каждое другое европейское "правило" в музыке на самом деле было выбором. Причина, по которой вышеупомянутое явление известно как "октава", заключается в том, что европейцы решили разработать систему, делающую этот более высокий тон восьмой ступенью в шкале из семи степеней или нот. Европейцы создали вторую тональную систему, разделив это же расстояние на двенадцать меньших, равноудаленных ступеней. И снова выбор. Этот выбор - семи- или двенадцатинотная шкала с четными ритмами, считающимися кратно двум или трем, - за сотни лет превратился в общепринятую практику, которая определяла, что европейцы будут считать музыкальным, а что нет.