Дика

— Если идет война — фронт везде! Даже в Сибири, где люди куют оружие и растят хлеб. А тут тем более. Ты слышала вчерашнюю сводку? Как прет, мерзавец! Смоленск у него. Минск у него. Киев у него. Тысячи городов и сел проглотил… А Кавказ фашистам нужен, ой как нужен! На нефть они зарятся, на хлеб, на скот…

Козорез обвел глазами ближний лес, поляну, на которой стояли самолеты, и добавил свое, выношенное, передуманное, наверно, не один раз:

— Нельзя нам супостату эту землю отдавать. Отдадим — конец России, конец народу!..

А дни текли за днями, отличаясь друг от друга только сводками Информбюро. Илита постепенно привыкала к жизни эскадрильи. Кабина «Ласточки» стала для нее кусочком родного дома. В этой кабине она провела уже немало часов: приходилось чуть ли не ежедневно выполнять патрульные полеты — то в сторону Батуми, то в сторону Новороссийска. Каждую неделю на аэродром приезжали группы новичков-десантников — они тренировались в прыжках с парашютами. Если патрульные полеты помогли Илите изучить все заливы и бухточки побережья, то полеты с парашютистами повысили мастерство вождения «уточки». Илита теперь могла и не глядеть на высотомер — она чувствовала высоту интуитивно, до мгновения рассчитывала время, когда можно было крикнуть десантнику: «Прыгай!».

Вообще патрулирование побережья — довольно скучная работа. С парашютистами было интереснее, живее. Но тут и ответственности прибавлялось. Илита болела за каждым прыжок десантников. Когда очередной парашютист прыгал с крыла и словно пуля устремлялся вниз, сердце Илиты замирало. Она ждала, ждала с великим нетерпением всплеска шелка и успокаивалась, увидев под собой белый, туго натянутый купол.

Однако жизнь на лесном аэродроме все-таки казалась однообразной. Илите хотелось настоящего, большого дела. Какого? Она сама бы не могла ответить на этот вопрос. Конечно, с «мессерами» бороться она не рассчитывала. Но как ни слаба «Ласточка», как ни тихоходна, а боевая работа могла бы найтись и для нее!

В один из дней Илите не разрешили вылетать на патрулирование. Она была расстроена: в чем дело, не провинилась же она? Лейтенант Ефименко успокоил ее: «Не волнуйся, у тебя сегодня особое задание».

Часом позже Илиту вызвали в штаб. Майор Джапаридзе встретил ее приветливо. Похвалил за четкую работу во время патрульной службы, даже позволил себе пошутить: вот, мол, и придраться-то не к чему, так что придется, наверно, не трогать косы до конца войны…

— А теперь, Дика, — майор впервые назвал ее так неофициально, — иди сюда, поближе к карте. Поручаю тебе ответственное дело: будешь вести ночную разведку. — Он наклонился над картой, взял карандаш. — В этих двух квадратах «пасутся» подводные лодки противника. Видишь, совсем рядом с Новороссийском… Я знаю, как трудно ночью заметить перископ. Но ночью лодки ходят в надводном положении, и, если быть внимательным, можно различить на глади моря пенистый белый след от перископа. Глаза у тебя, как у всех горцев, зоркие — вот и засекай фашистов! И еще: не вылезай из этих квадратов, тебе и тут дела хватит. А в других квадратах наши люди тоже будут вести разведку. — Он оторвался от карты и закончил разговор в своем обычном тоне: — Задание ясно, товарищ младший лейтенант?

— Ясно, товарищ майор!

— Выполняйте!

Стрелком-радистом у Илиты был сержант Богомолов. Он ждал своего пилота у машины. Илита объяснила ему суть нового задания. Богомолов совсем недавно перешел в авиацию. Служил до этого на Дальнем Востоке, так что Черное море было ему в диковинку. Вот почему задание майора Джапаридзе показалось ему пустяковым.

Илита была иного мнения. Не так-то просто ориентироваться ночью над побережьем — поселки и города затемнены, море сливается с землей, попробуй-ка разгляди, где вода, а где суша, где гора, а где заболоченная низина. Но это еще полбеды. Гораздо труднее разыскать в море подводную лодку противника, засечь ее, — пожалуй, легче найти в стоге сена иголку.

Вылетали с аэродрома в сумерки. Илита устроилась в своей кабине, надела шлем. Сзади возился Богомолов. Он включил рацию, и незнакомый голос с командного пункта приказал:

— «Ласточка»! В воздух!

Стоявший неподалеку лейтенант Ефименко крикнул:

— Счастливого полета, Дика!

Козорез с силой крутанул пропеллер, мотор взревел, и самолет тронулся с места.

Когда они оторвались от земли. Илита оглянулась: аэродром утонул в темноте.

Только выйдя к морю, Илита различила линию побережья и определила, что они летят над самим Лазаревским. Теперь надо повернуть на север, в сторону Новороссийска. Повернули. Так, все пока идет как следует.

— Скорей бы луна взошла! — крикнула Илита через плечо Богомолову.

— И то дело, — согласился стрелок-радист. — Я и не представлял себе, что тут такие темные ночи.

Илита чувствовала по его тону — Богомолов волнуется. Что ж, она тоже волновалась — ведь это ее первый ночной полет.