Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления

Дело между тем стало публичным. Бала подал официальную жалобу, утверждая, будто его похитили и жестоко пытали. Близкому другу, Разинскому, он сказал, что подвергается преследованиям за свое искусство, но тот не придал его словам никакого значения.

— Я решил, что это очередная безумная идея, — сказал он.

Но потом Вроблевский вызвал Разинского на допрос и принялся расспрашивать о романе «Амок». Тот не на шутку удивился.

— Я ответил ему, что кое-какие подробности взяты из реальной жизни, но в целом это художественное произведение, вымысел, — вспоминал Разинский. — Безумие, да и только: как можно судить человека на основании написанной книги?

Беата Серочка, бывшая преподавательница Балы, которую тоже вызвали на допрос, говорила, что ей казалось, будто ее допрашивают «теоретики от литературы». В интеллектуальных кругах росло возмущение «преследованием художника». Одна из подружек Балы, Дениза Райнхарт, основала даже комитет его защиты.

Райнхарт, американский театральный режиссер, познакомилась с Балой в 2001 году, когда училась в Польше; они вместе ездили в Штаты и Южную Корею. Дениза собирала голоса в поддержку Балы через Интернет. Она писала: «Кристиан — автор художественно-философской книги «Амок». В этой книге крепкий сюжет и своеобразный язык, там есть образы, идущие вразрез с польскими традициями, не устраивающие Католическую церковь. Из-за этого Кристиана подвергали допросам, многократно ссылаясь на эту книгу, как будто она может служить доказательством преступления».

Комитет защиты окрестил это дело «Sprawa Absurd» — «Абсурдным делом» — и обратился в правозащитные организации и в международный ПЕН-клуб. Заступники Балы со всех концов света засыпали возмущенными письмами польское министерство юстиции.

Одно из писем гласило: «Господин Бала обладает определенными правами в соответствии со статьей 19 Декларации ООН о правах человека, а именно правом на свободу выражения… Требуем немедленно провести полномасштабное расследование похищения писателя и его незаконного ареста и подвергнуть суду всех, виновных в этом злодеянии».

На своем отнюдь не идеальном английском Бала строчил в комитет защиты одно послание за другим, а комитет публиковал эти послания в виде бюллетеней. В бюллетене от 13 сентября 2005 года Бала предупреждал, что за ним «шпионят», и заявлял: «Я хочу, чтобы вы знали: я буду бороться до конца». На следующий день он жаловался на Вроблевского и полицию в целом: «Эти люди лишили меня права на частную жизнь. Мы раз навсегда отучились говорить дома в полный голос. Мы будем оглядываться всякий раз, когда заходим в Интернет. Мы никогда больше не сможем говорить по телефону, не опасаясь прослушивания. Моя мать принимает успокоительные таблетки, чтобы не сойти с ума от этих абсурдных обвинений. Мой престарелый отец выкуривает в день полсотни сигарет, а я — три пачки. Мы спим не более 3–4 часов в сутки и боимся выходить из дому. Стоит нашей собачке гавкнуть, и мы уже не знаем, кого и чего ждать. Это террор! Тихий Террор!»

Жалобы Кристиана Балы на дурное обращение полицейских вынудили польские власти начать внутреннее расследование. В начале 2006 года, после нескольких месяцев работы, следователи пришли к выводу, что утверждения Балы не подкрепляются никакими фактами.

Вроблевский все это время упорно бился над одной загадкой в книге Кристиана. Он был уверен, что, если удастся разгадать этот намек, он получит ключ ко всему делу. Один из персонажей спрашивает Криса: «Кто такой одноглазый среди слепых?» Эта фраза перекликается со знаменитым высказыванием Эразма Роттердамского (1469–1536), голландского богослова и филолога: «В стране слепых одноглазый — король». Так кто же в «Амоке» одноглазый, ломал себе голову Вроблевский? И кто — слепцы? В заключительной строке романа Крис неожиданно заявляет, что загадка разгадана: «Это тот, кто погиб от слепой ревности». Вне контекста эта неожиданная и странная фраза оставалась непонятной.

Если из «Амока» и можно было сделать какие-то умозаключения относительно мотива убийства, то напрашивалась одна-единственная версия: Янишевский погиб, попытавшись завязать с Балой гомосексуальные отношения. В романе ближайший друг Криса признается в своей нетрадиционной ориентации, и Крис пишет: дескать, некая часть его души хотела «удушить гада веревкой», а затем «бросить в прорубь». Однако эта версия ничем не подкреплялась: сколько Вроблевский ни рылся в прошлом Балы, никаких намеков на гомосексуальность не обнаруживалось.

Напрашивалась и другая версия: убийство стало кульминацией извращенной философии Балы. Подобно двум блестящим чикагским студентам, Натану Леопольду и Ричарду Лебу, которые в 1920-х годах под влиянием идей Ницше убили четырнадцатилетнего мальчика, чтобы проверить, смогут ли они осуществить идеальное убийство и стать «сверхчеловеками», Бала, мол, на свой постмодернистский лад воплотил собственные теории.