Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления

Снова долгий путь, и опять машина остановилась. На этот раз пленника вытащили из автомобиля и поволокли в дом. «Я не слышал, как открылась и закрылась дверь, но понял, что мы внутри, поскольку не было ни ветра, ни солнца», — пояснил Бала. Ему вновь стали угрожать смертью, если он откажется от сотрудничества, затем привели его наверх в маленькую комнату, там раздели догола, опять избили и, не давая ни есть, ни пить, перешли к допросу.

Только тут, как утверждает Бала, он понял, что находится в полицейском участке и что допрашивает его человек по прозвищу Джек Воробей.

— Все это ложь от начала до конца, — уверял меня Вроблевский. — Мы точно следовали букве закона.

В отчете Вроблевского и его помощников та же история выглядела совсем иначе: они арестовали Балу возле аптеки без всякого насилия и без сопротивления с его стороны и отвезли его в участок во Вроцлаве.

В тесном кабинете детектива Вроблевский и Бала наконец-то оказались друг напротив друга. Над головой слабо мерцала лампочка, и при ее свете Бала мог разглядеть на стене причудливые очертания козьих рогов — какое странное напоминание о дьявольской личине, выбранной им для обложки своей книги!

Бала держался скромно — эдакий кроткий ученый, книжный человек. Но в «Амоке» — Вроблевский это прекрасно помнил — Крис говорит: «Люди скорее поверят, будто я превращаю мочу в пиво, чем в то, что человек вроде меня способен отправить в ад чью-то задницу».

Поначалу детектив зашел издалека: расспросил Балу о его бизнесе, о его знакомых, не открывая того, что полиции уже известно о преступлении — обычная тактика на допросе. Когда же Вроблевский в упор спросил Балу насчет убийства, тот прикинулся совершенно растерянным.

— Я не был знаком с Дариушем Янишевским, — ответил он, — и ничего не знаю про убийство.

— А как насчет странных совпадений в «Амоке»? — настаивал Вроблевский.

— Это было какое-то безумие, — рассказывал мне потом Бала. — Этот человек воспринимал книгу как достоверную автобиографию. Он ее, наверное, сотню раз перечитал, задолбил наизусть.

Вроблевский указал на присутствие в романе биографических «фактов», таких как похищение статуи святого Антония, и Бала с готовностью признал, что включил в текст эпизоды из собственной жизни. Мне он говорил:

— А вы знаете писателя, который не делалбы этого?

Наконец, Вроблевский выложил свой козырь: мобильный телефон. Каким образом у него оказалась вещь убитого? «А я уже и не помню, — преспокойно заявил Бала. — С тех пор пять лет прошло. Наверное, купил в магазине подержанных вещей, я часто покупал там что-нибудь по дешевке». Бала согласился пройти тест на детекторе лжи. В списке вопросов значились такие:

Было ли вам заранее известно, что Дариуша Янишевского собираются убить?

Это вы убили его?

Вам известно, кто его убил?

Вы были знакомы с Янишевским?

Вы присутствовали при захвате Янишевского?

На все эти вопросы Бала ответил отрицательно. Время от времени он начинал глубоко и размеренно дышать, и оператор заподозрил, что Бала пытается обмануть детектор. На некоторые вопросы Бала, по мнению оператора, отвечал нечестно, однако сделать окончательные выводы на основании теста не удалось.

Согласно польским законам, после сорока восьми часов предварительного заключения следователь обязан представить дело судье, чтобы тот дал санкцию на арест или же отпустил подозреваемого. Доказательств против Балы недоставало. Полиция не располагала ничем, кроме сотового телефона, который Бала, как он и утверждал, мог купить в секонд-хенде; кроме того, имелись противоречивые данные детектора лжи, но этому прибору вообще особенно доверять нельзя. Можно было доказать намерение Балы купить книгу о повешении, однако факт покупки установлен не был, а намерение не являлось даже косвенным доказательством. Признания добиться не удалось, мотив так и не выяснили.

Решили пока что предъявить Бале обвинение в продаже украденной собственности — того самого телефона, а также в даче взятки: на этот факт, не имеющий, впрочем, отношения к делу Янишевского, Вроблевский наткнулся, исследуя документы о бизнесе Балы. За такие мелочи тюремный срок не грозил, и, хотя Бале пришлось задержаться в стране и сдать паспорт, он оставался на свободе.

— Два года я по кирпичику собирал дело, а оно рассыпалось у меня на глазах, — вздыхал Вроблевский.

Он перелистал паспорт Балы, полюбовался визами — японской, американской, южнокорейской — и вдруг вспомнил, что на веб-сайт телепередачи «997», посвященной убийству Янишевского, кто-то заходил именно из этих стран. Кого же там могло заинтересовать нераскрытое убийство поляка?

Вроблевский сверил даты пребывания Балы в каждой из этих стран со временем появления анонима на сайте — все даты совпали.