Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления

Но на этот раз Вроблевский взялся за Стасю всерьез. Он предъявил ей главы из «Амока» — книга была написана после их развода, и Стася ее не читала. Согласно отчету Вроблевского, прочитав пассажи, посвященные жене Криса Соне, Стася была настолько поражена своим сходством с этой вымышленной женщиной, что согласилась дать показания.

Она подтвердила встречу с Янишевским в «Крейзи хоре». Они тогда проболтали ночь напролет, и Янишевский оставил Стасе свой телефон. Позднее у них состоялось свидание, они вместе отправились в гостиницу. Однако прежде, чем «что-то произошло», Янишевский признался, что состоит в браке, и Стася, по ее словам, тут же ушла.

— Я-то знаю, каково это, когда муж тебе изменяет, я не хотела причинять такую боль другой женщине, — пояснила она.

Янишевские вскоре помирились, и со Стасей Дариуш больше не встречался.

А через несколько недель после неудавшегося свидания, рассказывала далее Стася, Бала в пьяном виде заявился к ней домой и стал на нее орать, требуя, чтобы она созналась, что крутит любовь с Янишевским. Бывший муж сломал дверь и ударил ее. Он сказал, что нанял частного детектива и что ему «известно все».

— Он также сказал, что побывал у Дариуша в офисе, описал мне его контору, — рассказала Стася. — А потом сказал, что ему известно, в каком отеле мы зарегистрировались, даже в каком номере.

После исчезновения Янишевского Стася спрашивала Балу, не имеет ли он к этому отношения, но он это отрицал. Докапываться она не стала, поскольку ей и в голову не приходило, что Бала, пусть он пьяница и скандалист, окажется способен на убийство.

Впервые забрезжила разгадка последней строчки «Амока» — «Он погиб из-за слепой ревности». Наступило 22 февраля 2007 года, первый день суда над Балой, и зрители битком забили зал заседаний во Вроцлаве. Кого здесь только не было! Философы, рвавшиеся поспорить; молодые юристы, которых интересовали новейшие методы расследования, примененные полицией в этом деле; репортеры. «Убийством в XXI веке никого не удивишь, но убить, а затем написать об этом роман — это достойно передовицы», — откровенно писал (в передовице, разумеется) еженедельник «Ангора» со штаб-квартирой в Лодзе.

Судья Лидия Хоженская восседала в кресле под белым польским орлом. Согласно польским законам, вместо двенадцати присяжных дело разбирают двое судей и три заседателя из обычных граждан. Адвокат и прокурор сидели каждый за своим столом. Возле прокурора сидели родители Янишевского и его вдова, мать держала в руках портрет сына. Остальные места заняла публика, и где-то в последнем ряду пряталась полная немолодая женщина с коротко стриженными рыжими волосами — она волновалась так, словно речь шла о ее собственной жизни и свободе. Это была мать Кристиана, отец же вовсе не решился прийти.

Всеобщее внимание было сосредоточено на клетке посреди зала суда высотой около трех метров и длиной шесть, с толстыми металлическими прутьями. Она смахивала на вольер для хищников. Там в деловом костюме сидел Кристиан Бала и спокойно оглядывал присутствующих. Ему грозил максимальный срок заключения — двадцать пять лет.

Человеческое правосудие основано на предпосылке, что существует возможность установить истину. С другой стороны, как напоминает писатель Дженет Малькольм, суд — это состязание «двух противоборствующих рассказов», и «тот рассказ, который будет лучше согласован с уликами, возьмет верх».

В данном случае рассказ прокурора до странности напоминал сюжет «Амока»: Бала, как и его альтер эго Крис, выглядел аморальным любителем наслаждений, который, забыв о всяческих правилах человеческого общежития, в припадке неконтролируемой ревности убил человека. Обвинение предъявило файлы из компьютера Балы, который попал в руки полиции во время обыска в доме родителей подозреваемого. В одном из них, паролем к которому как раз и оказалось слово «амок», Бала скрупулезно и с самыми живописными подробностями перечислял сексуальные контакты более чем с семьюдесятью женщинами. В этом списке значилась и его жена Стася, и разведенная кузина, «немолодая и жирная», и мать приятеля — «старуха, жесткий секс», — и русская «шлюха в подержанном автомобиле». Прокурор предъявил также электронные письма, в которых Бала высказывается вполне в духе своего персонажа, так же грубо или, наоборот, высокопарно: «соки счастья», «мадам меланхолия». В злобном послании Стасе Бала писал: «Жизнь — это тебе не только трах». Крис говорил своей подруге: «Е…ля — это еще не конец света, Мери».

Психолог подтвердил: «каждый автор вкладывает в свое творение что-то от себя», и, по мнению эксперта, общими у персонажа и автора как раз и были «садистские» наклонности.