Читаем Диалоги об искусстве. Пятое измерение полностью

XVII век – золотой век голландского искусства. Освободительная война, которую в течение ряда десятилетий вел маленький, отважный народ, была поистине общенародной, и надо думать, что она вызвала невероятный процесс самосознания. Голландцы сделали свою небольшую землю комфортной для жизни. Отсюда, наверное, и чувство национальной самодостаточности, гордости, дух независимости. Здесь интенсивнее, чем в какой-либо другой стране, развивается искусство, независимое от придворной культуры. Голландия сложилась как республика, в отличие от Южных Нидерландов, Фландрии, оставшейся под властью испанцев и существовавшей в традиции аристократического светского искусства еще длительное время. Искусство Голландии XVII столетия как бы сошло с котурнов. Оно отказалось от пышности, от идеальных образов, от торжественности дворянской культуры и обратилось к жизненным ценностям простых людей.

Художественная жизнь Голландии в достаточно короткие сроки приобрела совершенно новый характер, который не знали Италия и Нидерланды. Здесь появилось очень много художников, возникли художественный рынок и аукционы, даже на сельских ярмарках продавались картины. И естественно, что художники нередко многократно повторяли полюбившиеся зрителям сюжеты и мотивы. Именно потому, что в художественную жизнь Голландии XVII века вошли рыночные отношения, сложился художественный рынок, на котором каждый мог купить то, что ему нравится, в голландском искусстве произошло разделение универсальной картины мира, привычной для эпохи Возрождения, на жанровые ответвления. Более того, оказалось, что кто-то любит натюрморты, а кто-то предпочитает пейзажи, произошла и специализация внутри самих жанров, к примеру, выделился жанр марины – морского пейзажа, сформировались специалисты в жанре архитектурного пейзажа и так далее.

В Пушкинском музее представлены все типы голландского пейзажа.

Родоначальником голландского зимнего пейзажа был художник Хендрик Аверкамп. В Пушкинском музее хранится его картина «Катание на коньках». Изображен замерзший канал, по которому на санях, на коньках и просто пешком передвигаются жители небольшого городка, который виднеется на горизонте. Это не чистый пейзаж, скорее – полужанр, но именно в таком виде он складывается в картинах Аверкампа. Этот мастер, – его еще называют «Немой из Кампена», потому что он был глухонемым от рождения, – начал изображать природу максимально реалистично, буквально писать то, что видел, до этого реализм пейзажам не был свойствен. С предшествующим искусством в какой-то мере этот пейзаж объединяет как его символическое толкование, так и обычное для картин голландцев нравоучение: в то время каток рассматривался как скользкий путь жизни, а, значит, зрителям надо помнить, что он таит опасность, потому что в погоне за удачей можно и упасть. Интересно, что в этой картине изображены все сословия общества: здесь и богатые люди в кружевных белых воротниках, и плебс, и молодые, и старые, и люди в карнавальных костюмах, и солдаты – все голландское общество присутствует на этом катке; и все оно – игрушка фортуны: каждый может поскользнуться. Интересно, что такое же прочтение темы катка встречается и в XVIII веке даже в России. У Гавриила Державина есть ода «На умеренность», она написана в самом конце XVIII века, он обращается к читателю с пожеланием: «К фортуне по льду на коньках». То есть, продвигаясь к удаче, помните что это – скользкая дорога, удача может от вас и ускользнуть.

Хендрик Аверкамп (Немой из Кампена). «Катание на коньках», 1620 (дерево, масло)

Перейти на страницу:

Все книги серии ARTS+

Диалоги об искусстве. Пятое измерение
Диалоги об искусстве. Пятое измерение

Ирина Александровна Антонова – единственный музейный деятель, чье имя широко известно не только в профессиональном кругу. Легендарный директор ГМИИ им. Пушкина, человек, влюбленный в великое искусство прошлого и открывший для нас современных художников, она умела не только показывать искусство в стенах своего музея, но и рассказывать об нем, заражая своим восторгом, своей любовью. С 60-х годов Ирина Александровна читала лекции об искусстве, а последние двадцать лет жизни вела авторскую передачу «Пятое измерение», которая стала антологией рассказов о художниках, картинах, музеях, коллекционерах.Эта книга посвящена очень важному повороту в изучении истории искусства – «вечным темам искусства» и состоит из четырех больших разделов: «Любовь», «Герой», «Человек и Природа», «Натюрморт». Каждый раздел сопровождается цветными фотографиями произведений из коллекции Пушкинского музея.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Ирина Александровна Антонова , Мария Л. Николаева

Культурология / Прочее / Культура и искусство

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология