Диалектика. Ключ к истине

Поэтому за радость надо принимать, если рабочие начнут бороться за свои интересы, значит, денежки не будут уплывать за границу, они здесь будут оставаться, если зарплата вырастет, потому что люди умные повышают зарплату, из буржуазии, я имею в виду. Эрхард тот же самый или соответствующие руководители США – они повышают зарплату разово. И сразу получается, что спрос вырос, производство пошло и т. д. То есть жизнь нас толкает уже к тому, чтобы сказать: если рабочие не будут бороться, не только рабочие проигрывают от этого – и страна проигрывает, и буржуазия проиграет. Как вы собираетесь меня эксплуатировать, если я голодный? А я голодный плохо работаю. Вы если хотите быстро скакать на коне, так вы меня кормите овсом, а вы меня гнилой соломой кормите. А я упаду, и я-то шею не сломаю, а вы-то шею сломаете себе, поскольку вы хотели проехать на голодном коне. Вот, я правильно вас понял?

Естественно.

То есть мы должны даже нашей буржуазии втолковать, что она тут заигралась.

Так точно.

Но все равно слабо верится, что мы ее убедим. А вот рабочему классу нужно объяснить, что он сам должен бороться. Объясняю, что буржуазия ему дала право в коллективный договор записать все что угодно. Нельзя…

Давайте подведем некоторый итог, Михаил Васильевич.

Я только вот чуть-чуть тут про коллективный договор, два слова скажу: записать можно в коллективный договор то, что лучше для работников, чем в законе написано, а хуже – нельзя. То есть вы в коллективный договор можете записать шестичасовой рабочий день, можете пяти-, можете отпуск сделать не 30 дней, а 40, можете зарплату записать в 1,5 раза большую. И это будет локальный нормативный акт, он войдет в российскую систему права, но он будет действовать только на территории этого предприятия. Так вот, если рабочие разных предприятий согласованно будут увеличивать свои возможности и свои условия жизни, это будет происходить во всей России. И делать это должны не те, кто не заинтересован, а те, кто в этом заинтересован, поскольку освобождение рабочего класса есть дело рук рабочего класса.

Но мне вот кажется, и я, наверное, прав, что все это у нас все время упирается в вождей: вот есть кто-то, во главе стоящий, который может увлечь народ за собой, – и тогда чего-то двигается. Это, с одной стороны, плюс, потому что маленький товарищ Сталин везде нужен, а с другой стороны, это же серьезный минус, потому что, как подсказывает нам опыт высокоразвитых стран, нанятые бандиты немедленно сломают тебе ноги, проломят череп, изуродуют детей или еще что-нибудь, и вождь растворится, и все вернется на круги своя. Надо обратиться к опыту передовых организаций, которые действуют, например, на Ближнем Востоке, где убивай кого-то, не убивай – ничего не меняется и измениться не может.

А хотите, я обращу ваше внимание на наш передовой опыт?

Давайте!

Вот у большевиков до революции был первый секретарь?

Я малограмотный. По-моему, нет.

Чего ж малограмотный – вы же знаете, что не было. Что – Ленин был генеральным секретарем?

Нет.

Первым? Он был член ЦК. Зачем вам эти вожди официальные, к которым вот придут какие-то бандиты и размозжат им голову?

Такого не может быть, чтобы люди взяли и…

Почему?

Ну, потому что кто-то им должен объяснять, кто-то их должен увлекать.

Вот и объясняют люди, Ленин объяснял, могут объяснять самые разные люди – а зачем вам первый секретарь? У большевиков не было. Когда появился пост генерального секретаря у большевиков? В 1922 году – пять лет прошло после революции. Почему? Когда решаются уже больше экономические вопросы, поскольку в экономических вопросах нужно единоначалие, то такая потребность появилась, и Ленин предложил Сталина на XI съезде избрать генеральным секретарем, а до этого не было, а были секретари ЦК. Фотиева, Свердлов, Молотов (Скрябин) были одно время секретарями ЦК, то есть они готовили к заседаниям ЦК документы, вопросы подготавливали – не более того. А как руководили? Вот кто больше работает, тот и больше руководит. Вы по себе не замечаете – кто больше работает, тот больше руководит?

Практически да.