Ди-Джей

Аватар богини, внимательно наблюдая за аборигенкой почувствовал резкое возрастание её страха, не совсем понимая, по какому поводу. Переключился на собственный эмоциональный фон. Лёгкое прикосновение чужого испуга впрыснуло в кровь порцию адреналина с тестостероном и дополнительно возбудило, давая понимание, что страх следует очень осторожно поддерживать. Притом настолько аккуратно, чтобы не спугнуть его, как бы каламбурно это не прозвучало.

Пришелец словно нутром чувствовал, насколько полученный от неё страх трепетен и пуглив, лёгкой оторопью приподнимающий волоски на всём теле. Это было точно не половое возбуждение, а именно испуг, мелко щекочущий, волнующий и будоражащий потаённые глубины сознания. Такое подвешенное состояние боязливости оказалось даже приятным.

Дима прекрасно осознавал, что стоит ему чуть пережать или недожать, и эта трепетная и нежная пугливость либо моментально взорвётся неконтролируемой паникой, либо, наоборот, напрочь растворится и потеряется. Притом, чётко понял, что контролировать собственный страх, может, только влияя на защитную эмоцию женщины.

Ему приходилось, с одной стороны, нависать над партнёршей неизбежностью судьбоносного рока, как физического воздействия, так и морального. И вместе с тем делать это медленно, плавно, с длинными паузами, не давая перепуганной аборигенке оснований для взрывной паники или парализующего ужаса.

Эмоциональная жертва-генератор, продолжая держать голову опущенной, лишь пригубила бульон, не сделав даже полноценного глотка. Но Дима посчитал это достаточным для получения удовольствия от ощущения вкуса и запаха, исходившего от правильно приготовленного навара с чётко выдержанным балансом ароматов.

Затем светящийся посланник кормил её рыбой. Он ни нашёл ничего лучшего, как, вскрыв одну рыбину руками, пальцем подцепил полужидкую консистенцию и таким не совсем эстетичным образом предложил опробовать второе блюдо по списку. Тётка, недолго думая, по крайней мере меньше размышляла, чем при питье бульона, сноровисто слизала белый, похожий на майонез рыбный крем, заглатывая наживку вместе с пальцем горячими и мягкими губами по самое основание.

До этого момента жрица держала голову низко опущенной, разглядывая что-то у себя между ног. А слизывая полужидкую рыбу, впервые стыдливо и по-девичьи застенчиво подняла лицо, воровато и быстро забегав глазками по светящемуся хозяйству посланника, стоявшему колом непосредственно перед её глазами.

Смачное глубокое всасывание пальца вызвало дополнительную волну полового возбуждения не только у него, заставив эрегированный член конвульсивно задёргаться, но и резко возбудить развращённую ни одной сотней мужиков жрицу любви. Будто она не пальчик в рот взяла, а то, на что смотрела.

Дима это почувствовал сразу и даже несколько испугался за столь лавинообразный рост сексуального желания партнёрши, но вместе с тем поймал себя на её ощущении, что тётенька так же резко начала терять страх, заменяя его игривым любопытством и похотью.

Дима: — А вот мух тебе полный рот, губашлёпка.

Медленно наклонившись, он решительно вынул ритуальный четырёхгранный нож из её руки. Та попыталась воспротивиться этому, вцепившись в клинок мёртвой хваткой, но молодой человек тут же разрушил ей все шаблоны, а заодно и чуть кисть не сломал, вывернув оружие из ладони, взятой на излом.

Резкий отрывистый стон с закрытым ртом, рефлекторное охватывание больной кисти здоровой и зашуганный взгляд в собственный пуп. Такими были последствия неповиновения. Тем не менее, причинение лёгкой боли подействовало должным образом. К почти истаявшему страху непознанного, добавился испуг получения боли.

Дима: — Вот. По мордасам получила, теперь пряник можно дать.

Задержав дыхание, чтобы не нюхать отвратительное амбре, посланник плеснул хмельное пойло в пустую миску и, продолжая не дышать, сунул вонючую жидкость прямо ей под нос. Тётка, всем своим видом напоминая прожжённую алкоголичку, радостно встрепенулась, забыв про укачиваемую кисть, схватила отраву обеими руками и, жадно захлёбываясь, пока не отобрали, в один присест осушила посудину.

Дима протянул на ладони пару печёных личинок шелкопряда на закуску — последнее блюдо из обязательного списка. Та без всякого пиетета сгребла угощение, закинув его в рот, и с неким облегчением выдохнула. Молодой человек запоздало осознал, что только что собственноручно опохмелил страдалицу и, получив заветное, теперь тётка точно страх потеряет. А это не входило в планы аттестуемого.

Она перестала пялиться на кудри своего лобка, подняв голову, но и на голого посланника Великой Богини тоже не смотрела. Толи размеры пугала не пугали прожжённую давалку, толи кайф ловила, сидя в позе лотоса с закрытыми глазами и улыбкой, как-то сразу ставшей пьяной.