Девушка в темной реке

– Энджи, – прошептала она и торопливо подошла к кровати. Мэддокс забрал пса, а Джинни расцеловала и обняла Паллорино: – Слава богу, ты в порядке! – Она виновато взглянула на отца. – Энджи, прости, но я ему сказала о платье, пока мы сюда ехали. Когда нам сообщили, что ты в больнице, врачи ведь ни за что не ручались… – Джинни, задохнувшись, снова поглядела на отца. – Мы не знали, выкарабкаешься ли ты. Папа себе места не находил всю дорогу, и это единственное, что его немного отвлекло и поддержало. Я рассказала об отце Саймоне, о соборе и как наш хор будет петь на вашей свадьбе. Ну, то есть если вы, конечно… – Синие, как у Мэддокса, глаза встревоженно сверкнули.

– Джин, Джинни, перестань, – растрогавшись, Энджи взяла девушку за руку. – Я тебя очень люблю, все в порядке, перестань, я все понимаю… – Она взглянула на Мэддокса, вдруг не на шутку заволновавшись при виде непонятного выражения его лица. – Я всех вас так люблю, – прошептала она, – даже эту псину жуткую… – Она шмыгнула носом и вытерла глаза, стараясь сдержать переполнявшие ее эмоции от сознания, что она чудом осталась жива, и оттого, что эти двое и собака сейчас с ней. – Я хочу, чтобы вы всегда были рядом.

Мэддокс смотрел на нее. Энджи сглотнула.

– Джеймс Мэддокс, ты женишься на мне?

– Па-ап, – поспешно сказала Джинни, забирая у него пса. – Я отлучусь на минуту, Джеку-О нужно пописать.

Мэддокс не возражал, покорно отдав собаку. Джинни бросила на отца обеспокоенный взгляд и заверила Энджи:

– Все будет хорошо.

Когда она вышла, Паллорино сказала:

– Мэддокс, ты бы ответил что-нибудь, а то мне тревожно.

Он взял ее за руку и снова покрутил кольцо.

– Ты его подогнала.

Энджи кивнула.

Его глаза заблестели, а лицо исказилось, будто Мэддокс сдерживал цунами чувств.

– А что изменилось, Энджи? – спросил он. – Что-то действительно поменялось? Или ты сейчас любишь весь мир оттого, что осталась жива?

– Ну, кольцо-то я отдавала подгонять не в эйфории, Мэддокс. Я кое-что поняла за последние недели. Я всегда этого хотела – ну, чтобы я и ты… чтобы мы были вместе. Наверное, мне надо было разобраться со своим страхом.

– Страхом перед обязательствами?

– Нет, страхом, что меня снова бросят. Мне казалось – вот я признаюсь, как сильно я тебя люблю и хочу, а ты потом уйдешь от меня.

– Энджи!

– Ты уж дай мне договорить. Я думала, что разобралась со своими комплексами, но вместе с работой в полиции я потеряла и свою независимость, прежнюю уверенность, которая и так здорово пошатнулась, когда я узнала правду о моем прошлом. Я шла в отношения из такой невыгодной, психологически уязвимой ситуации, что… Сейчас я могу честно сказать – это был страшный период. Возможность обеспечивать себя, жить в собственной квартире, знать, что меня уважают на работе, – все это разом исчезло. Я и не подозревала, каким глубоким и важным стимулом было для меня ощущение независимости и контроля над своей жизнью. Кресло частного детектива подо мной тоже шаталось, и вскоре меня вышибли и из «Прибрежных расследований».

– Быть с тобой, Энджи, и создать семью – это не про то, чтобы отнять у тебя независимость. Скорее это как стать командой и вместе решать жизненные трудности.

Энджи дотянулась за салфеткой на тумбочке и высморкалась.

– Знаю. Просто в глубине души жил цепкий страх, что ты от меня уйдешь, если я вдруг все тебе отдам. – Она снова высморкалась. – А твой вопрос, хочу ли я детей, меня просто оглушил, потому что я этого тоже очень боюсь. Как это: я – и вдруг мать?

– Из тебя выйдет прекрасная мать.

– Перестань.

Угол рта Мэддокса пополз вверх, в глазах заплясали веселые искры.

– Если ты не передумал, – прошептала Энджи, – если ты готов мириться с моим ужасным характером, то я очень хочу за тебя замуж, Мэддокс. Теперь я действительно верю в наше общее будущее. Будь что будет. Вместе мы и вправду сможем выдержать все, что угодно, пока смерть не разлучит нас.

Лицо Мэддокса сморщилось, из глаз выкатились слезинки. Наклонившись, он поцеловал Энджи в губы, и она ощутила соленый вкус его слез. Мэддокс прошептал ей на ухо:

– Ты такая упрямая, вечно делаешь все наоборот. Ты и предложение сама решила сделать.

Энджи улыбнулась и вытерла щеки.

– Ты же сказал мне не приходить, пока я не буду уверена! – И тут же она посерьезнела. – Вот теперь я уверена, Джеймс Мэддокс. Если ты не передумал, давай поженимся двадцать седьмого апреля, в субботу, в главном соборе Виктории. Платье у меня уже есть, отец обещал повести меня к алтарю… – Она помолчала. – А мама, наверное, будет петь вместе с Джинни и ее хором.

– Ты им сказала? – тихо спросил Мэддокс.

– Я сказала – может быть.

Мэддокс помолчал, справляясь с волнением.

– Да, Энджи Паллорино, – хрипло ответил он. – Пока смерть не разлучит нас. – Он многозначительно поглядел на нее мокрыми синими глазами. – Только не пытайся ее ускорить. Нам бы сейчас малость передохнуть от треволнений.