Девушка в башне

— Я видела их только издалека, — сказала она. — Я не знала, какие они большие.

— И я, — призналась Вася. — До вчерашнего дня. Подойдем ближе.

Девочки миновали врата, и теперь Вася удивленно вдохнула. На площади у ворот кремля был рынок. Торговцы расставляли прилавки, люди громко здоровались и дули на руки. Их дети бегали, вопя.

— О, — Марья озиралась. — О, смотри на те гребни! А ткань! Костяные иглы и седла!

И не только. Они миновали продавцов пирожков и вина, дорогого дерева и кувшинов из серебра, воска, шерсти, тафты, консервированных лимонов. Вася купила лимон, радостно понюхала, укусила, охнула и поспешила отдать Марье.

— Так это не едят, а добавляют немного в суп, — Марья радостно нюхала лимон. — Они добираются сюда год и день. Дядя Саша рассказывал.

Девочка озиралась с интересом, как белочка.

— Зеленая ткань! — восклицала она. Или: — Смотри, гребень в виде спящего кота!

Вася жалела из — за лимона. Она заметила табун лошадей на южной стороне площади. Она повела Соловья посмотреть.

Кобылица позвала жеребца. Соловей радостно выгнул шею.

— Теперь ты захотел гарем? — тихо спросила Вася.

Погонщик лошадей сказал, глядя:

— Юный господин, не ведите сюда коня. Он распугает моих.

— Мой конь тихо стоит, — Вася старалась изобразить наглость богатого боярина. — А ваши меня не волнуют, — но его лошади начали шевелиться, и она заставила Соловья попятиться, разглядывая кобылиц. Они были похожими, кроме той, что позвала Соловья. Она была каштановой, с чулками и выше остальных.

— Мне нравится та, — Марья указала на каштановую.

Васе тоже. К ней пришла безумная мысль — купить лошадь? Она ничего не покупала себе, покинув дом. Но у нее была горсть серебра в кармане, и новая уверенность грела ее кровь.

— Я хочу посмотреть ту кобылку, — сказала Вася.

Погонщик с сомнением посмотрел на худого мальчика.

Вася упрямо сидела и ждала.

— Как скажете, господин, — пробормотал мужчина. — Мигом.

Каштановую кобылку повели вперед за веревку. Погонщик водил ее по снегу.

— Здоровая, — сказал он. — Третий год пошел, боевая, сделает любого мужчину героем.

Кобылица подняла одну ногу, другую. Вася хотела подойти к ней, коснуться, осмотреть ноги, зубы, но не хотела оставлять Марью одну и открытую на спине Соловья.

«Здравствуй», — сказала Вася кобылке вместо этого.

Кобылка отступила на шаг, насторожив уши. Напуганная, но не глупая.

«Здравствуй?» — робко сказала она и с вопросом подняла голову.

Звук новых копыт донесся из арки ворот кремля. Кобылка отпрянула, привстав на дыбы. Погонщик опустил ее, ругаясь, и отвел в стойло.

«Вася», — сказал Соловей.

Вася обернулась. Трое мужчин ехали по площади на крупных конях. Они двигались клином, их лидер был в круглой шапке, вел себя изящно и властно.

«Челубей», — подумала Вася. Главарь бандитов, якобы посол Хана.

Челубей повернул голову, его конь чеканил шаг. Три всадника сменили направление и пошли к загону лошадей. Челубей кричал извинения с жутким акцентом, пока они расталкивали толпу. Потрясенные и злые лица поворачивались к татарину.

Солнце поднялось выше. Холодные белые огни загорелись на льду реки, блестели камни всадников.

Вася укрыла плащом ребенка.

— Не шуми, — прошептала она. — Нужно уходить, — она повела Соловья неспешным шагом к вратам кремля. Маша сидела неподвижно, но Вася ощущала, как колотится ее сердце.

Им стоило двигаться быстрее. Три всадника с идеальной плавностью расступились, и Соловей оказался окружен. Жеребец зло поднял копыта. Вася опустила его, крепко держа племянницу. Всадники сжимали поводья так умело, что зеваки шептались.

Челубей ехал на своей крупной кобылице спокойно и с улыбкой. Что — то в его легкости напоминало ей Дмитрия, в этот миг Челубей не был яростным мечником в темноте, и она подумала, что ошиблась.

— Спешишь? — сказал Челубей Васе, изящно поклонившись. Он посмотрел на Марью, наполовину скрытую и дрожащую под плащом Васи. Он изумился. — Я не хотел задержать тебя. Но, думаю, я уже видел твоего коня.

— Я — Василий Петрович, — ответила Вася, скованно склонив голову в ответ. — Не знаю, где вы могли видеть моего коня. Мне пора.

Соловей пошел. Но двое мужчин Челубея взялись за мечи и преградили путь.

Вася обернулась, играя безразличие, но она начинала бояться.

— Пропустите, — сказала она. На площади все замерли. Солнце быстро поднималось, вскоре улицы будут людными. Им с Машей нужно вернуться, и ей было плевать на угрозу улыбающегося татарина.

— Я уверен, — спокойно сказал Челубей, — что видел коня раньше. Я узнал его по одному взгляду, — он притворился, что думает. — Ах, — он стряхнул пылинку с красивого рукава. — Помню. Лес, поздно ночью. Интересно, что я встретил там сорвавшегося коня. Двойник твоего.

Больше темные глаза смотрели на нее, и Вася поняла, что не ошиблась.

— Было темно, — ответила Вася. — Сложно узнать коня, которого видел только во тьме. Вы точно видели другого, а этот — мой.

— Я знаю, что видел, — сказал Челубей. Он пристально смотрел на нее. — Как, думаю, и ты, мальчик.

Его мужчины приблизились на конях.

«Он знает, что я знаю, — подумала Вася. — Это предупреждение».