Девушка в башне

Но Вася уже не слушала. Она расхаживала по комнате, напоминая Василия Петровича, а не себя.

– Почему нет? – пробормотала она. – Дмитрий злится на Сашу из-за лжи Касьяна. Я сама дала ему это оружие. Твой муж, князь Владимир, в отъезде. Значит, двое мужчин, которым великий князь доверяет, убраны. У Касьяна есть свои люди в городе, у Челубея их еще больше. – Вася с заметным усилием замедлилась и встала в центре комнаты. – Убить великого князя, – прошептала она. – Но зачем ему жениться на мне?

Она перевела взгляд на сестру.

Ольга уже не слушала ее. Кровь, словно крылья, била в ее ушах, и огромная глубокая боль поедала изнутри.

– Вася, – прошептала она, положив руку на живот.

Вася посмотрела на сестру и переменилась в лице.

– Ребенок? – спросила она. – Сейчас?

Ольга с трудом кивнула.

– Позови Варвару, – прошептала она. Она покачнулась, и сестра поймала ее.

21 Мать

Баня, в которую Ольгу привели рожать, была жаркой и темной, влажной, как летняя ночь. Здесь пахло свежим деревом, дымом, хвоей, горячей водой и гнилью. Если женщины Ольги и заметили Васю, они не задавали вопросов. У них не хватало дыхания и времени на вопросы. У Васи были сильные и умелые руки, она уже видела роды: в пару и полутьме женщинам большего и не требовалось.

Вася вместе с остальными разделась до рубахи. Она забыла о гневе и неуверенности в хаотичной срочности родов. Ее сестру уже раздели догола: она сидела на родильном стуле, и от ее черных волос шел пар. Вася опустилась на колени, взяла сестру за руки и не дрогнула, когда Ольга сдавила ее пальцы.

– Ты так похожа на нашу матушку, Васочка, – прошептала Ольга. – Я тебе говорила? – Ее лицо исказилось от очередной вспышки боли.

Вася не отпускала ее руки.

– Нет, – сказала она. – Ты никогда не говорила мне.

Губы Ольги побледнели. Тени делали ее глаза большими и стирали различия между сестрами. Ольга была целиком голой, Вася наполовину. Казалось, они вернулись в детство, до того, как мир встал между ними.

Боль накатывала и отступала, Ольга дышала и потела, кусала губы и заходилась в крике. Вася говорила с сестрой, забыв об их бедах. Был только пот и роды, боль, которая превозмогалась снова и снова. В бане становилось все жарче. Пар окутывал их потеющие тела. Женщины принимали роды почти в темноте, но ребенок до сих пор не появился на свет.

– Вася… – прошептала Ольга, облокотившись на сестру и задыхаясь. – Вася, если я умру…

– Ты не умрешь, – отрезала Вася.

Ольга улыбнулась. Ее взгляд бегал по комнате.

– Я постараюсь, – прошептала она. – Но… ты должна передать мою любовь Маше. Скажи ей, что мне жаль. Она будет злиться, не поймет.

Ольга замолчала, боль накатила вновь. Она больше не кричала, но звук подступал к горлу. Вася думала, что сестра сломает ей руки своей хваткой.

Теперь в комнате пахло потом и плодными водами. Черная кровь потекла между бедер Ольги. Женщины были лишь расплывчатыми потеющими очертаниями в паре. Запах крови мешал Васе дышать.

– Мне больно, – прошептала Ольга. Она сидела, задыхаясь, обмякшая и тяжелая.

– Будь смелой, – велела повитуха. – Все будет хорошо.

Ее голос был добрым, но Вася видела, как недобро она переглянулась с другой женщиной.

Внезапно Васин сапфир вспыхнул холодом в духоте бани. Ольга посмотрела за плечо сестры, и ее глаза расширились. Вася обернулась и проследила за ее взглядом. Из угла на них смотрела тень.

Вася отпустила руки Ольги.

– Нет, – сказала она.

– Я избавлю тебя от этого, – сказала тень. Вася знала этот голос, знала этот бледный, безразличный взгляд. Она видела ее, когда умирал ее отец, когда…

– Нет, – повторила она. – Нет… нет, уходи.

Тень молчала.

– Прошу тебя, – прошептала Вася. – Пожалуйста. Уходи.

«Раньше они умоляли меня, когда я ходил среди людей – рассказал ей когда-то Морозко. – Они молили меня, когда видели. Это кончилось плохо: лучше мне ходить тихо, лучше только мертвым и умирающим видеть меня».

Вася была проклята ясновидением. Морозко не мог скрыться от нее. Теперь настал ее черед молить. Женщины за спиной зашептались, но Вася видела лишь его глаза.

Она резко пересекла комнату и прижала ладонь к его груди.

– Прошу тебя, уходи.

Мгновенье она касалась тени, но потом его плоть стала настоящей, хоть и холодной. Морозко отшатнулся, словно ее рука ранила его.

– Вася, – сказал он. На его безразличном лице были чувства? Вася снова потянулась к нему с мольбой. Когда ее руки нашли его, он в тревоге замер, меньше напоминая кошмар.

– Я уже здесь, – молвил Морозко. – Я не выбирал.

– Ты можешь выбрать, – возразила Вася, шагнув к нему, когда он снова отодвинулся. – Оставь мою сестру. Пусть она живет.

Тень смерти почти подошла к измученной Ольге, сидевшей на стуле в окружении потных женщин. Вася не знала, что видели остальные. Возможно, они думали, что она говорит с темнотой.

«Он любил мать Васи, – говорили люди о ее отце. – Он любил Марину Ивановну. Она умерла, рожая Василису, и Петр Владимирович похоронил вместе с ней половину души».

Ольга завыла: вопль был тонким и пронзительным.

– Кровь, – услышала Вася. – Кровь…слишком много крови. Зовите священника.

– Прошу тебя! – крикнула Вася. – Прошу!