Девушка в башне

«Попроси ее не пинаться, – сказал Соловей. Он обнюхал волосы Марьи, и девочка захихикала. – И не дергать гриву».

Вася передала просьбу и посадила Марью на забор.

– Ему нужно седло, – нервно сообщила Маша, вцепившись в ограду. – Я видела, как ездят люди моего отца. У них у всех есть седла.

– Соловей их не любит, – пояснила Вася. – Поднимайся. Я не дам тебе упасть. Или ты боишься?

Марья задрала нос. Неуклюжая из-за юбок, она перекинула ногу и шлепнулась на спину жеребца.

– Нет, – возразила она. – Я не боюсь.

Но она взвизгнула и вцепилась в Соловья, когда он вздохнул и потоптался на месте. Вася улыбнулась, перелезла через забор и взобралась на коня.

– Как же мы отсюда выйдем? – поинтересовалась Марья. – Ты ведь не открыла ворота. Затем она ахнула: – Ой!

Вася рассмеялась.

– Держись за гриву, – сказала она. – Но постарайся не дергать.

Марья не ответила, но две ладошки крепко сжали гриву. Соловей тронулся с места. Марья дышала очень часто. Вася наклонилась вперед.

Девочка взвизгнула, когда конь бросился вперед: один быстрый шаг, второй, третий, и наконец, оттолкнувшись, конь перелетел забор, легкий как перышко.

Когда они приземлились, Марья рассмеялась.

– Еще! – закричала она. – Еще!

– Когда вернемся, – пообещала Вася. – Нам еще нужно посмотреть город.

Уйти оказалось удивительно просто. Вася закрыла Марью плащом, держалась теней, и стражник тут же открыл ворота. Все же его делом было выпускать людей.

За воротами терема князя Серпуховского уже пробуждался город. Звуки и запахи жареных блинов проникали в утреннюю тишину. В фиолетовых оттенках рассвета на ледяной горке катались мальчишки, прежде чем придут ребята постарше и прогонят их.

Марья исподтишка наблюдала за ними.

– Глеб и Слава вчера катались на горке в нашем дворе, – сказала она. – Няня говорит, что я слишком взрослая для этого. Но матушка пообещала как-нибудь. – Голос ребенка был пронизан тоской. – Может, покатаемся на этой горке?

– Не думаю, что твоей матушке это понравится, – с сожалением сказала Вася.

Ободок солнца, похожий на медное кольцо, показался над стеной кремля. Оно мягко накрыло церкви лучами так, что серый свет исчез, и мир снова засиял зеленым, багряным и голубым.

Лицо Марьи тоже сияло в лучах взошедшего солнца. Теперь это было не дикое возбуждение ребенка, который носился по башне матери, а более спокойное и радостное чувство. Солнце сверкало в ее глазах, и девочка словно впитывала все, что видела.

Соловей шел, бежал мелкой рысью и скакал по сонному городу. Они спустились вниз мимо пекарен, пивоварен, трактиров и саней. Они прошли мимо печи, на которой женщина пекла блины. Вечно голодная Вася соскользнула на землю. Соловей любил блины и с надеждой пошел за ней.

Повариха, не отрывая взгляда от огня, ударила любопытного жеребца ложкой по носу. Соловей недовольно отпрянул и лишь потом вспомнил, что если встанет на дыбы, его юная наездница упадет.

– Даже не вздумай, – сказала женщина жеребцу. Она угрожающе покачала ложкой. Ее голова была ниже спины Соловья. – Готова поспорить, что ты, такой огромный зверь, съел бы целую гору, если бы мог.

Вася улыбнулась.

– Простите его, просто ваши блины так вкусно пахнут, – сказала она и купила большую жирную стопку.

Довольная повариха положила им еще несколько штук.

– Вам бы не мешало поправиться, юный господин. А ребенку много не давайте, – снисходительно сказала она и даже покормила Соловья с рук.

Соловей не обижался. Он аккуратно взял блин и обнюхивал платок поварихи до тех пор, пока повариха не рассмеялась и не оттолкнула его.

Вася взобралась на жеребца. Они с Машей ели, пачкаясь в масле, пока ехали по городу. Изредка Соловей с надеждой оглядывался, и Марья скармливала ему кусочки. Они медленно шли вперед, наблюдая, как город просыпается.

Когда перед ними выросли стены кремля, Марья выпрямилась и ахнула. Она вцепилась масляными руками в шею Соловью.

– Я видела их лишь издалека, – прошептала девочка. – Я и не знала, что они такие большие.

– Я тоже, – призналась Вася. – До вчерашнего дня. Подъедем ближе.

Соловей прошел ворота, и теперь от удивления ахнула Вася. На огромной площади за воротами кремля был рынок. Торговцы ставили свои палатки, люди громко здоровались и дули на руки. Дети бегали по рынку, треща как скворцы.

– Ого! – воскликнула Марья. Она оглядывалась по сторонам. – Посмотри, там гребни! И ткани! Костяные иглы и седла!

Но не только это. Они прошли мимо палаток с пирожками и вином, драгоценной древесиной и серебряной посудой, воском и шерстью, тафтой и консервированными лимонами. Вася купила один лимон, с наслаждением его обнюхала, откусила, ойкнула и быстро отдала Марье.

– Его не едят, а добавляют в суп, – сказала Марья, с интересом обнюхивая фрукт. – Их везли сюда год и день. Так сказал дядя Саша.

Ребенок крутил головой по сторонам, словно белка.

– Зеленая ткань! – кричала она. Или: – Смотри, гребень в виде спящего кота!

Вася, все еще жалея о покупке лимона, заметила табун коней на южной стороне площади. Она решила подойти поближе.

Кобыла заржала, увидев жеребца. Соловей довольно выгнул шею.