Девушка сына. Я одержим ею

– Ева была в Дубае три года назад. Она была переводчиком в одной компании. Я увидел её – захотел, – рассказываю, скрипя зубами. Не от того, что сейчас происходит. Опять вспоминаю, что сделал. – И взял. Я стал её первым мужчиной.

Аяз, не дослушивая, прямиком направляется ко мне. Глаза такие же, как у меня. Когда гнев в кокон захватывает. Пожирает изнутри.

Приближается, замахивается кулаком.

Скажу честно – удивлён. Не ожидал от него. Что руку на меня поднимет.

Но не показываю этого. Ухожу от удара, делаю шаг назад.

– Ты, урод! Тронул её! Мою Еву! Ты не имел никакого права!

Одно слово сиреной играет в голове.

Его.

Его.

Делаю шаг вперёд, вспыхивая яростью. Чуть не выплёвываю то, что тронул её не только тогда. Но и недавно. Два месяца назад.

А она откликалась. Думала, что я – это он.

Из-за этого с силой ударяю сына кулаком по лицу.

От того, что Добровольская возбуждалась не от меня. Думала не обо мне, когда расслаблялась в конвульсиях и стонала мне на ухо.

А от него.

И это меня неимоверно бесит. Настолько, что ничего не чувствую, когда сын падает на пол. Он не хиляк. Почти такого же телосложения, как и я. Чуть меньше. Но всё равно от удара летит вниз. Хватается за журнальный столик.

– Ты решил ударить меня? – недоумеваю. – Того, кто тебя растил, обеспечивал и прикрывал твой зад каждый раз, когда ты встревал в проблемы? Отдал тебе часть своего бизнеса? Отсидел из-за тебя почти три года?

– Это твоя обязанность! – выплёвывает сгусток крови и выпрямляется. – Каким воспитал, таким и принимай!

– Тебя воспитывала мать, – цежу сквозь зубы. – Поэтому я не удивлён, что ты вырос таким глупым.

Аяз снова замахивается рукой. Перехватываю его запястье, дёргаю на себя и делаю удар под дых. Слабый, но ощутимый.

Можно сказать, поучительный.

– Я просил тебя присмотреть за Евой три года назад, зная, что ты её не тронешь. Не в твоём вкусе. Или хотя бы из-за чувства вины. А что ты сделал в итоге? Пошёл по бабам. У тебя есть дочь, какая-то давалка на стороне. И ты хочешь обмануть Еву? Думаешь, я промолчу про твою забаву? Про то, что ты поимел дочь посла?

Сын держится за живот. А меня это ни капли не трогает. Я только сильнее хочу его ударить. Вставить мозги на место. Что и делаю. Не даю ему опомниться. Налетаю на него. И в один момент пропускаю удар. Неслабый, ощутимый.

Усмехаюсь, стираю с губы кровь.

– Значит, так.

Я не собирался бить его всерьёз.

– Так! Ты – животное! Которое поступило не лучше! Ты лишил девушку самого главного! Бросил! Да она тебе даже не нужна!

– Лишил, – говорю честно, не отрицая. – И собираюсь всё исправить. А ты…

Аяз решительно прыгает на меня, обхватывает туловище и валит на пол. Бьюсь башкой об пол, на осколки. И разъярённо хватаю пацана руками. Переворачиваю его на спину, нависнув над ним. В голове что-то щёлкает. И всё. Забываю, кто передо мной. Наношу удар за ударом, выплёскивая гнев.

Я не умею его контролировать. Вообще.

Иногда голову так срывает, что в беспамятстве творю необъяснимое.

Как и сейчас.

Превращаю лицо сына в кровавое месиво.

Даже Добровольская в мыслях не успокаивает.

Но останавливаюсь. От надрывного смеха…

– Думаешь, – смотрю за тем, как он отхаркивается кровью. А она везде. – После того, что ты сделал, она выберет тебя? Я переверну эту в свою сторону, и всё. Она будет меня жалеть, а тебя – ненавидеть. Еву хочешь? Не получишь. И даже если про Катю расскажешь – она тебе не поверит.

Замахиваюсь рукой и с яростью хочу ударить.

Он прав.

Ева мне не поверит. Во всём обвинит. Скажу про Катю – вряд ли она даже захочет меня слушать.

Поэтому останавливаюсь, не ударяя Аяза. Буквально в сантиметре.

И встаю. Смотрю на то, что сделал с родным сыном. И опять злость берёт. Злюсь на себя, на него.

– Делай что хочешь, но чтобы я тебя рядом с Евой не видел, – выплёвываю. – Катись к своей Кате. Воспитывай дочь. Компанию в Москве у тебя забираю. Езжай в Барселону. Голым не оставлю, но на глазах моих не появляйся.

Я разворачиваюсь и громкими, широкими шагами вылетаю из кабинета.

Глава 17

Ева

Возвращаюсь домой ни живая, ни мёртвая. Волочусь по лестнице, открываю дверь в квартиру и заплываю как в тумане. Опускаюсь на диван, отбрасываю сумку в сторону и удивлённо, не шевелясь, продолжаю смотреть вперёд.

Трогаю себя за живот.

У меня предположительно семь-восемь недель. Но я точно знаю сколько и без предположения врачей.

Я до сих пор не верю в то, что услышала буквально полчаса назад.

Я беременна. И это… Воодушевляет. Приносит какую-то радость вперемешку со смятением. Воздух перехватывает от того, что у меня может быть малыш. Осталось только наблюдаться у врача как можно чаще и при малейших болях лететь в больницу, но…

Я буду мамой.

Тогда я потеряла хоть какую-то надежду, а сейчас… Она снова появилась в груди. И это плохо. Потому что могут быть проблемы. Что, если я потеряю его? Снова жизнь разрушится. И уже не склеится. Так и буду разбитой вдребезги.

Мне и так сейчас настолько фигово, что не знаю, как держать себя в руках.

Ребёнок от Аяза.

От одной только мысли становится не по себе. От семейства Саидова.

Но эту же новость перекрывает ребёнок.