Девушка из Золотого Рога

Он возненавидел свой новый мир, чьим воплощением стали прямые, как стрелы, проспекты Нью-Йорка, его величественные небоскребы. Все чаще перед глазами возникали далекие очертания утраченной жизни, он вдыхал соленый воздух Босфора и пьянящую сухость песка, что шел из пустыни и хрустел у него под ногами.

Джон прижался лбом к окну. Внизу проплывали голубые очертания Везувия. Неаполитанская бухта напоминала детскую ладошку, протянутую в зеленую глубь берега.

«Я бегу от одной боли к другой», – подумал он. Ему вспомнились белые дома Марокко, просторный двор халифского дворца и невыносимая боль, охватившая его при виде закутанного в белое покрывало правителя с мечтательными глазами. Тот мир неутолимой тоски, даже он был полон демонов и масок. Каждое прикосновение к западному миру заставляло его бежать назад, к исчезнувшей роскоши прошлого. Но теперь всякое прикосновение к осколкам старого мира, напоминание о прошлом порождали новую боль, новые муки бессилия и роковой безысходности.

Джон вздохнул. Как хорошо находиться в большом самолете, парящем над двумя мирами – причинами его боли и мук. Он оглянулся. Лица попутчиков были похожи на распухших сонных улиток. Оба пилота равнодушно смотрели вдаль. Один из них листал газету. Сэм Дут спал, укрыв лицо журналом. Перелет через Средиземное море оказался прозаичнее и обыденнее, чем поездка на Земмеринг. На стене кабины висел плакат с изображением какого-то отеля и шоссе, что проходило через луга и напоминало зеленую дорогу в Земмеринг. Джон вновь увидел помятый автомобиль и девушку, которая наехала на них и топала ногой. Странное тепло поднялось в нем. Он открыл камеру вентилятора и жадно вдохнул холодный воздух. Мысль о том, что на земле есть Азиадэ – существо, так же висящее между двумя мирами и при этом умудряющееся оставаться ясным и крепким в свободной оболочке земного счастья, – доставила ему неожиданное удовольствие.

«Я должен был ее забрать», – устало подумал он и тут же ощутил привычную пустоту бессилия, тяжесть в ногах. Ему стало все равно, находится ли он над Средиземным морем, в Нью-Йорке или в пустыне.

Джон вытянул ноги. Его искренне изумило, что толстая седая женщина, которая дремала напротив него, не Азиадэ.

Снаружи, на горизонте, показалась желтая полоска острова варваров. Джон сжал руками виски. За серой полосой лежала огромная пустыня.

Там возвышались минареты мечетей, похожие на те копья, что вонзались в его душу. Он был чужим в Нью-Йорке, но и здесь он будет чужим, в этом мире песков.

Самолет постепенно заходил на посадку. Внизу показался древний замок и белые квадратные дома Триполи. Самолет пристал к берегу. Брызги волн заблестели под африканским солнцем. Лицо Джона стало неподвижным.

– Где мы будем жить?

Сэм Дут поднялся и вытащил толстые ватные тампоны из ушей.

– В отеле «Гранд», – с кряхтением ответил он.

Самолет остановился у волнореза. Джон сошел на берег и по причалу направился к уже ожидавшему их автомобилю. Впереди возвышалась башня мечети Караманлы. Он презрительно отвернулся. Странствующие между двумя мирами не имеют родины…

Темнокожие служители отеля были одеты в ослепительно-белые брюки. На защищенной от солнца террасе обедали колониальные офицеры. Обсаженный пальмами бульвар тянулся к старинному замку, около которого бродили верблюды, ослы, арабы и укутанные в чадру женщины. Сэм Дут поспешно исчез в направлении правительственного дворца.

Джон остался один в прохладной темноте гостиничного холла. Мавританские арки и столбы придавали ему сходство с храмом. Джон подошел к конторке администрации. У темнокожего портье были большие грустные глаза.

– Красивая земля, – сказал Джон.

– Очень красивая, – согласился портье. – Вы поедете дальше, вглубь страны?

– Да.

– Вы многое увидите. Езжайте в оазис Злитэн. Там находится гробница святого Сиди Абдессалама. Или в горы Джебелы. Там люди живут в подземных пещерах и следуют законам святого Ибада. В оазисах Сахары вы увидите новые фонтаны и новые дома. Вода разливается по пустыне, и та начинает цвести. Даже в Джарабубе вырыты новые колодцы.

– Джарабуб? – переспросил Джон. – Когда-то мне присылали оттуда хурму.

Портье посмотрел на него удивленно. Хурма из Джарабуба была когда-то данью оазиса дому Османов. Джон покраснел:

– Я не поеду в Джарабуб, я поеду в Гадамес.

– Там живет племя тарки, в котором женщины управляют мужчинами. Раньше дорога в Гадамес занимала три дня, а теперь – только три часа.

– Когда это «раньше»?

– Раньше – это во времена Османов.

– Понятно, – сказал Джон, прищурившись, и попросил телеграфный бланк, на котором написал: «Азиадэ Хаса, Вена. Еду в Гадамес, к женщинам, которые правят мужчинами. Если ты хочешь править, приезжай». Он отправил телеграмму.

В холл, довольно улыбаясь, вошел потный Сэм Дут.

– Утром идет автобус в Гадамес, все уже организовано по высшему разряду. Гостиницы по пути следования, превосходные дороги.

Сэм смотрел на бледнеющее лицо Джона и посмеивался.