– Вы счастливый народ, – вздохнув, сказала она, – вы живете в прекрасной стране. – В ее голосе прозвучала печаль и тихая зависть.
Но Курц, поглощенный мыслями о ее пухлых губах и необычном разрезе глаз, не заметил этого, продолжая что-то говорить. А Азиадэ становилась все молчаливей и печальней, потом ее вдруг поразила мысль о том, что отныне и она сама принадлежит этой прекрасной и зеленой стране и должна радоваться, что у дверей этой маленькой кирхи когда-то разбилась мощь дома Османов. Думая об этом, она повернула в сторону отеля. Курц шел рядом.
– По вечерам, – сказал он, – в холле отеля подают пятичасовой чай. Там всегда очень много иностранцев. Вы не окажете мне честь?
Азиадэ кивнула, продолжая размышлять о церкви с древней надписью, и ей впервые пришло на ум, что она уже перестала быть турчанкой и ее дети и дети ее детей никогда уже не будут турками.
В пять часов она сидела с Курцем за низким столиком в холле. Оркестр играл какую-то незнакомую грустную мелодию. Танцующие пары кружили по паркету, и до Азиадэ доносились обрывки фраз, на всех языках мира содержащие одни и те же любовные признания. Курц с поклоном пригласил ее. Они танцевали, и ритм незнакомой мелодии постепенно овладевал Азиадэ. Было так приятно танцевать в светлом зале, на фоне голубых гор. Рука Курца едва касалась ее талии. Несомненно, он был порядочным человеком, знающим, как следует вести себя с женой друга. Мимо них, тесно обнявшись, проплывали в танце мужчины и женщины. Азиадэ ловила на себе похотливые взгляды мужчин. Она ощущала дыхание чужого тела. Это была прекрасная страна, прекрасный отель, и жизнь сама была прекрасна и вовсе не так сложна.
– Довольно, – сказала она вдруг и остановила Курца, будто он был всего лишь манекеном.
Еле переводя дух, она вернулась к своему столику. Лицо Курца склонилось к ней. Азиадэ жадно отпила кофе. Ей хотелось, чтобы Хаса был сейчас здесь и она кружила бы с ним по залу, ощущала его сильные руки, видела его раскосые глаза, с улыбкой и мольбой смотрящие на нее…
В другом конце зала из-за столика поднялась высокая стройная дама. Она медленно шла через зал, и Азиадэ смотрела на ее нежное удлиненное лицо с надменным взглядом и тонким носом. Линии губ имели аристократический изгиб, который, повторяясь в узких бровях, протекал вдоль высокого гладкого лба. Это была красивая, гордая и чужая женщина.
Женщина приблизилась к их столику. Азиадэ вопросительно посмотрела на неожиданно покрасневшего Курца. Он выглядел очень смущенно, его рот так и остался открытым, будто Курц не мог решить, улыбнуться ему или чихнуть. Незнакомка стояла у столика, за чуть приоткрытыми губами виднелись два ряда маленьких сверкающих зубов.
– Добрый день, доктор Курц. Очень рада вас видеть.
Голос ее был мелодичен и мягок. Курц поднялся, на лбу его выступили капельки пота. Азиадэ с интересом разглядывала женщину, продолжавшую стоять у столика и высокомерно улыбаться. Курц откашлялся.
– Разрешите вас познакомить… – наконец выговорил он хриплым голосом.
Азиадэ с удивлением перевела взгляд на Курца. В эту минуту он был похож на человека, собирающегося броситься в ледяную прорубь.
– Разрешите представить: фрау доктор Марион Хаса – фрау доктор Азиадэ Хаса.
Курц растерянно замолчал и в эту минуту совершенно не походил на специалиста по нервным болезням.
Азиадэ закрыла глаза, ощутив в груди резкую боль. У нее пересохло в горле, казалось, она падает в бурлящую пропасть, на дне которой играл оркестр. Она открыла глаза – Марион уже сидела за ее столиком и надменно улыбалась.
– Я очень рада, какая приятная неожиданность! – Голос ее звучал все так же мягко, но мелодичность в нем сменил звон металла. – А Алекс тоже здесь или он остался в Вене?
– Кто, простите?
– Алекс, наш муж. – Марион рассмеялась.
– Ах да… нет. Хаса в Вене. Я его называю Хаса, знаете ли…
Она встала и стремительно прошла через весь зал, ощущая на себе пронизывающий взгляд Марион. Так вот кто он – «наш муж». Фрау Марион Хаса – фрау Азиадэ Хаса. Значит, она все это время спала в чужой постели, носила чужое имя, сидела в том же салоне, в котором когда-то сидела стройная Марион, и Хаса целовал ее гордые глаза. Значит, она действительно существовала, эта женщина по имени Марион, чье место она заняла.
Не помня себя, Азиадэ пробежала через двор.
– Машину, пожалуйста.
Привратник распахнул двери гаража. Через мгновение двигатель послушно заурчал. Азиадэ сжала руками руль, как если бы это была шея Марион. Она ехала, громко сигналя и вытирая слезы. Справа возвышалась церковь Марии Покровительницы. Турки – слабый народ. Они не должны были оставить камня на камне от этой земли! Никаких лугов, никаких коров! Они должны были превратить ее в пустыню, серую и пылающую, как степи Туркестана.
Азиадэ резко затормозила на повороте, колеса выехали на обочину, она переключила скорость и понеслась дальше. Плевать, пусть закипает вода в радиаторе! Внизу, на следующем повороте, показался четырехместный автомобиль. Азиадэ не обратила на него внимания. Она вцепилась в руль и отпустила тормоза. Вот так – полный вперед!..