Девушка из кошмаров

– Кас, ты мыслишь категориями твердого тела, – объясняет Томас и улыбается Морврану, который, должен сказать, глядит на внука с изрядным уважением. – Помнишь Риикины слова? Не понимаю, как я раньше не догадался. Не думай о ноже. Думай о форме, скрытой за ножом, о том, чем атам является по сути. На самом деле это вообще не нож. Это дверь, замаскированная под нож.

– Ты мне крышу сносишь.

– Нам просто надо найти людей, которые научат нас, как воспользоваться им по-настоящему, – продолжает Томас, глядя уже не на меня, а на Морврана. – Нам надо выяснить, как ее распахнуть.

Теперь, когда я таскаю в рюкзаке целые ворота, он кажется тяжелым. Томас от возбуждения чуть в воздухе не порхает, но я никак не возьму в толк, что он хочет сделать. Он хочет открыть нож. Говорит, что на обратной стороне ножа находится Аннин ад? Нет. Нож – это нож. Он мне по руке. На обратной стороне ножа… обратная сторона ножа. Но кроме этой интуитивной догадки оттолкнуться нам не от чего, и каждый раз, когда я принимаюсь расспрашивать его насчет осуществимости затеи, он улыбается мне, словно он Йода, а я просто не обладающий силой тупица.

– Без Гидеона нам не обойтись, это точно. Нужно больше узнать о том, откуда нож взялся и как использовался в прошлом.

– Конечно, – соглашаюсь я.

Томас ведет машину немного слишком быстро и не настолько внимательно, как хотелось бы. И когда он тормозит перед знаком остановки возле школы, это получается неожиданно, и меня швыряет вперед так, что я едва не падаю на приборную панель.

– Кармель по-прежнему не берет трубку, – бормочет он. – Надеюсь, нам не придется заходить и искать ее.

Сомневаюсь. Когда мы поднимаемся на холм, кажется, что почти вся школа тусуется снаружи вокруг спортплощадки и парковки. Разумеется – сегодня же последний учебный день. А я даже не заметил.

Томасу не требуется много времени, чтобы найти Кармель: ее светлые волосы сияют на несколько оттенков ярче, чем у всех остальных. Она в центре толпы, смеется, рюкзак на земле, прислоненный к ногам. Заслышав характерное тарахтение «Темпо», она бросает быстрый взгляд в нашу сторону, и лицо ее каменеет. А затем улыбка возвращается, словно и не пропадала.

– Может, нам стоит подождать и позвонить ей позже, – говорю я, не знаю почему. Несмотря на статус школьной королевы, Кармель в первую очередь наш друг. Или, по крайней мере, была им.

– Чего ради? – отзывается Томас. – Ей же захочется узнать о нашей идее.

Пока он втискивается на ближайшее свободное место и паркует машину, я помалкиваю. Может, он и прав. В конце концов, раньше ей всегда хотелось знать.

Когда мы вылезаем, Кармель стоит к нам спиной. Она в кругу людей, но как-то ухитряется по-прежнему выглядеть его центром. Все остальные хотя бы чуточку повернуты в ее сторону, даже если разговаривают не с ней. Что-то здесь не так, и мне внезапно хочется сграбастать Томаса за плечи и развернуть его. «Нам здесь не место!» – вопит что-то в моей крови, не знаю почему. Окружающих Кармель людей я видел и прежде. Это те, с кем я перекидывался парой фраз на ходу и кто всегда был достаточно приветлив. Натали и обе Кэти здесь. А также Сара Салливан и Хейди Трико. Парни в этой группе представляют собой остатки Троянской Армии: Джордан Дрисколл, Нэт Бергстром и Дерек Пиммс. Они знают, что мы приближаемся, но никто никак на это не реагирует. И улыбки у них словно застывшие. И вид триумфальный. Будто у кошек, сожравших целую стаю канареек.

– Кармель, – окликает Томас и пробегает несколько последних разделяющих их шагов.

– Привет, Томас, – говорит она и улыбается.

Мне она ничего не говорит, и все прочие тоже не обращают на меня внимания. Лица у всех хищные, и смотрят все на Томаса, а тот ничего не замечает.

– Привет, – говорит он, а когда она ничего не отвечает и просто стоит, выжидательно глядя на него, начинает запинаться. – Э, ты на телефон не отвечала.

– Ага, я просто тусовалась, – пожимает она плечами.

– Я думал, у тебя мононуклеоз или что-то такое, – с ухмылкой встревает Дерек. – Но я понятия не имею, как ты его подцепил.

Томас становится на несколько дюймов меньше. Мне хочется что-нибудь сказать, но разговор должна вести Кармель. Это ее друзья, и в любой нормальный день они бы поостереглись говорить Томасу гадости. В любой нормальный день Кармель порвала бы их за один только «не такой» взгляд в его сторону.

– Ну… это… можно нам тебя на минутку, поговорить? – Руки Томас засунул глубоко в карманы, осталось только начать ковырять землю ножкой. А Кармель просто стоит, словно ее это не касается.

– Конечно, – бросает она с очередной полу улыбкой. – Я позвоню вам. Попозже.

Томас не знает, что делать. На кончике языка у него так и вертится вопрос, что происходит, а я могу только держать собственный язык за зубами, лишь бы не сказать ему промолчать и самому им больше ничего не сказать. Они не заслужили удовольствия видеть у него такое лицо.