Девушка из кошмаров

Мой разум взывает Томаса, о его помощи, но я всего лишь слышу, как он шепчет другое заклинание, нейтрализуя первое. У атакующего голос лирический, с гортанной смычкой[34], а у Томаса — более глубокий и полный мелодичности. Голос Томаса постепенно набирает обороты, превосходя другой до тех пор, пока последний не запинается и не умолкает. Мои легкие отпускает боль. Внезапный поток воздуха к горлу и прилив крови в мозг вызывают во мне дрожь.

Томас не отступает, даже когда фигура, напавшая на нас, сгибается пополам. Рука взмахивает в слабой обороне, а звук, когда он втягивает воздух в легкие, кажется острым и тонким.

— Остановись!

Я протягиваю руку, и Томас останавливается. Но сказал это не я.

— Остановись, остановись же! — вопит фигура, жестом показывая нам убираться. — Вы выиграли, ладно? Выиграли.

— Что именно? — рявкаю я. — Что ты пытался сделать?

Фигура медленно отступает по тротуару назад. Среди того, как он задыхается, до уха доносятся еще обрывки смеха. Особа оказывается под лучами фонаря, хватается за грудь и снимает капюшон толстовки.

— Это девушка, — ворчит Томас, а я выгибаю бровь.

Но он прав. Это определенно девушка, стоящая напротив нас в клетчатом чепчике и кажущаяся невинной. Она даже улыбается.

— Вы выбрали неправильное направление, — сообщает она.

Ее акцент схож с акцентом Гидеона, но звучит свободнее и менее четко.

— Если вы ищете Гидеона Палмера, вам лучше пойти со мной.

Глава 16

Девушка поворачивается на каблуках и незамедлительно уходит. Просто уходит, словно две минуты назад она не устраивала здесь засаду и не пыталась меня прикончить. Она ожидает, что мы последуем за ней, поэтому показывает жестом, что нам придется это сделать, если мы хотим увидеться с Гидеоном прежде, чем наши ноги совсем обессилят. Хоть и с оговорками, но мы следуем за ней. С таким поведением, включающим недавнюю атаку, с вероятностью можно квалифицировать ее как минимум смелую или дерзкую девушку. Разве не так бы сказал Гидеон?

— Вы ошиблись только двумя улицами, — говорит она. — Но здесь это может оказаться большой разницей, — ее рука указывает направо, и мы вместе поворачиваемся. — А вот правильное направление.

Я смотрю ей в спину. Под клетчатым чепчиком заметен хвост светлых волос, заплетенный в тугую косу. В ее быстрых шагах чувствуется уверенность, и, двигаясь вперед, она не обращает на нас, плетущихся позади, внимание. Стоя тогда на тротуаре под фонарем, она не извинилась. Даже не показалась смущенной. Не только из-за того, что напала на нас, но даже когда мы заблудились.

— Кто ты? — спрашиваю.

— Гидеон послал меня забрать вас со станции, — это не совсем то, что я ожидал услышать. Скорее, наполовину. Я должен что-нибудь ей ответить.

— Моя мама предупредила его, что мы приедем.

Она пожимает плечами.

— Возможно. А может быть, и нет. Разве имело бы это значения? Гидеону все равно стало бы все известно. У него очень хорошо получается быть в курсе всего происходящего. Ты со мной согласен?

— Почему ты на нас напала? — спрашивает Томас.

Он выпаливает вопрос через стиснутые зубы и продолжает буравить меня своим резким взглядом. Томас считает, что нам нельзя ей доверять. Я ей не верю, просто следую за ней, так как мы потерялись.

Она улыбается; звук ее голоса по-девчачьи живой, но не высокий.

— Я не собиралась, но когда увидела, как ты размахивал ножом, словно Данди Крокодил[35], не смогла устоять от соблазна, — она наполовину оборачивается, и на лице расползается ухмылка проказницы. — Хотела лично убедиться, кем представляет собой охотник за призраками.

Возможно, с моей стороны покажется нелепостью, но я хочу объяснить ей, что у меня появился синдром смены часовых поясов и что я продолжал спать еще час, но не хочу впечатлять ее этим. Определенно нет. Просто ее дерзкая улыбка заставляет меня так считать.

Улица, по которой мы сейчас топаем, кажется более знакомой, чем остальные. Мы минуем дома с кирпичными заборами и низкими железными воротами, хорошо подрезанными кустарниками и милыми припаркованными машинами у подъездных дорожек. Сквозь задернутые шторы украдкой пробиваются лучи белого и желтого света, а вокруг фундамента пестрят цветочные клумбы, лепестки которых еще не свернулись в бутоны на ночь.

— Вот и пришли, — сообщает она, останавливаясь так резко, что я чуть ли не врезаюсь в ее спину.

То, как она кривит щекой, говорит мне о том, что она нарочно так поступила. Эта девушка способна очень быстро меня раздражать, но когда она улыбается мне, я подавляю в себе желание улыбнуться ей в ответ. Она отпирает замок и с преувеличенным жестом приветствия удерживает ворота открытыми. Я останавливаюсь ровно на то время, пока идентифицирую дом Гидеона, которого практически не коснулись изменения, а возможно, и вовсе не коснулись. Затем она медленно двигается вперед, чтобы открыть входную дверь. Проделывает она это без стука.