Девушка из Дании

– Нет. Вы не понимаете. – С блюда, поданного горничной, Больк взял звездочку сахарного печенья. – Тут дело в другом. Случай весьма необыкновенный. – В его глазах вспыхнул интерес, и Грета догадалась: он из тех врачей, которые мечтают, чтобы какую-нибудь болезнь или хирургическую операцию связали с их фамилией. – В брюшной полости Эйнара я обнаружил кое-что, спрятанное за другими органами. – Профессор Больк сцепил пальцы и хрустнул костяшками. – Пару яичников. Разумеется, маленьких. Разумеется, неразвитых. Но самых настоящих.

В эту минуту Грета решила, что должна написать портрет профессора: квадратный силуэт плеч, свисающие руки, длинную шею, выглядывающую из накрахмаленного воротничка, кожу вокруг глаз – тонкую, в морщинках. Она откинулась в кресле. В соседнем номере жила оперная певица; Грета слышала, как она поет арию Эрды из «Зигфрида»[104]: густое, нарастающее меццо-сопрано; голос рассекает воздух, словно ястреб на охоте. Он звучал точь-в-точь как голос Анны, однако этого быть не могло: Анна сейчас пела в Королевском оперном театре Копенгагена, впервые за последние годы. Грете пришла в голову мысль: когда Лили станет лучше, она сводит ее в оперу. Она уже представляла: держась за руки, они сидят в «Земперопер» и смотрят, как Зигфрид направляется к окруженной огнем скале, на вершине которой спит Брунгильда.

– И что это для нее означает? – спросила Грета. – Яичники работают?

– Это означает, что я еще больше уверен в благоприятном результате, – сказал Больк и добавил: – Мы все делаем правильно.

– То есть этим и объясняются кровотечения?

– По всей вероятности, да. Этим объясняется почти все.

Нет, подумала Грета, одними яичниками все не объяснить.

– Я хочу попробовать выполнить пересадку, – продолжал Больк. – Использовать ткани здоровых яичников. Подобные операции уже проводились с тестикулами, а с женскими органами пока ни разу. Результаты тем не менее есть. Итак, я намерен взять яичники здоровой женщины и пересадить их Лили. Но нам потребуется время. На то, чтобы подобрать подходящую пару яичников.

– Долго ли придется ждать? Вы уверены, что все получится?

– Нет, ждать не слишком долго. У меня есть кое-кто на примете.

– Отсюда, из клиники?

– У нас лежит молодая женщина из Берлина. Вначале мы думали, что она беременна, но позже у нее в брюшной полости обнаружилась опухоль. – Профессор Больк встал, намереваясь откланяться. – Она, само собой, не в курсе. Какой теперь смысл сообщать ей об этом? И она подходит по всем параметрам. Думаю, ждать осталось где-то с месяц, не больше.

Профессор пожал руку Греты и удалился. После его ухода Грета открыла свой двухсекционный ящик для красок и принялась расставлять баночки и натягивать холст. Вскоре из-за стены послышался голос оперной певицы – темный, тягучий, в одиночестве покоряющий одну ноту за другой.

* * *

Несколько недель спустя Грета и Лили сидели в больничном саду. На березах и ивах блестели тугие почки. Живые изгороди зазеленели еще не полностью, зато вокруг кирпичных дорожек распустились одуванчики. Двое садовников в ряд копали ямки для саженцев вишневых деревьев, корни которых были обмотаны джутовой мешковиной. Кусты крыжовника уже покрылись первыми листочками.

Беременные девушки, расположившиеся на клетчатом пледе посреди лужайки, плели венки из трав. Их белые больничные сорочки, свободные в плечах, трепетали на ветерке. Часы под крышей консультации пробили полдень.

Солнце скрылось за облаком, и на лужайке стало почти темно. Порыв ветра набросился на вишневые саженцы. Из стеклянных дверей клиники вышел человек – кто именно, Грета не рассмотрела. На нем был белый врачебный халат, полы которого развевались, словно флажки на туристическом пароходике, туда-сюда ходившем по Эльбе.

– Погляди-ка, это профессор, – сказала Лили.

Он направился к ним. Солнце вновь вышло из-за туч и осветило лицо профессора; очки в металлической оправе заблестели. Приблизившись к Лили и Грете, он опустился на траву и произнес:

– Завтра.

– Что – завтра? – не поняла Лили.

– Ваша вторая операция.

– Но почему так неожиданно?

– Потому что у нас готов материал для пересадки. Операцию необходимо выполнить завтра. – Ранее Грета рассказывала Лили о следующем этапе, о яичниках, которые профессор Больк собирается пересадить в ее брюшную полость. – Я рассчитываю, что все пройдет по плану, – сказал он.

В лучах солнца кожа на лице Болька казалась тонкой, из-под нее просвечивали синевато-серые, цвета моря, вены. Грета жалела, что не взяла с собой в Дрезден Ханса. С ним она бы все обсудила, выслушала бы его совет – ей нравилось, как он складывает пальцы домиком у рта, когда обдумывает вопрос. Внезапно Грета ощутила страшную усталость.

– А если нет? – спросила она.

– Тогда будем ждать. Мне нужен материал от молодой женщины.

– Трудно поверить во все это, – промолвила Лили, не глядя на Грету и Болька. Ее взгляд был устремлен на девушек, кружком лежавших на боку.

Когда профессор ушел, Лили покачала головой.