Девочке в шаре всё нипочём

Обычно утренние часы мы с Андреем проводим вдвоём: малолетние любители войнушек расползаются по школам, да и взрослые при деле. Изредка забегают студенты распечатать текст с дискеты или воспользоваться принтером, и всё. Андрей без конца кипятит электрический чайник и дует литрами растворимый кофе из пакетиков. Запах его бурды немного перекрывает затхлость и плесень полуподвальчика, а приоткрытая дверь впускает свежий сквозняк. Вполне сносно.

– Тебе налить? – спрашивает он.

– Что?

– Кофе налить? – Андрей показывает на свою чашку.

Почему бы и нет?

– Давай.

Чашка у меня другая, но тоже из админских запасов. По краю закаменел чёрный ободок, на дне – неистребимый въевшийся осадок. Уже третий день начинаю утро с противного дешёвого пойла, и мне это нравится. Вроде как символ того, что в тесной неряшливой каморке компьютерного салона я – своя. Хоть где-то.

– Слушай, а что у тебя за интерес к синдрому Дауна? – спрашивает Андрей, когда я заканчиваю, выключаю комп и потягиваюсь.

– Это запрещено?

– Эй, эй, не злись. Просто необычно. Реферат по учёбе делаешь?

– Вроде того, – встаю, но не ухожу.

Он ведь совершенно посторонний человек. Даже не знает моего имени, никакой от него опасности. А я так долго молчу, сил уже не осталось. Разорвёт же от всей этой мути, что накопилась внутри.

– Нет, вообще-то нет, – я совсем не уверена, что поступаю правильно. – Не реферат. Хочешь долгую унылую исповедь?

– Давай, только чайник поставлю.

Долго не получается, зря беспокоилась. Мои переживания умещаются в короткий незатейливый рассказ, начисто лишённый надрыва и трагичности. Слова упрощают, обесценивают чувства.

Андрей не перебивает, слушает, потом интересуется, что я хочу найти в интернете. Если бы я сама понимала.

– Я пока не буду обещать, – говорит он, – но попробую немножко помочь. Есть у меня знакомая. Вернее, родственница, двоюродная сестра моей матушки. Я с ней созвонюсь. Ты завтра приходи, ок? Договорились?

– Зачем мне родственница?

– Может, и пригодится.

– Ладно.

Очень сомневаюсь, но приду. Куда мне ещё деваться.

– Стой, – окликает Андрей, когда я начинаю подниматься по лестнице к выходу на улицу.

– А?

– Тебя как зовут?

– Э-э-э… Аля.

– Алина?

– Нет. Алевтина.

– Серьёзно?!.

– Серьёзнее некуда. А что не так?

– Да ничего. До завтра, Аля!

Я только киваю.

Ну да, Аля. Он же не из наших, не поймёт про Никто. Наверняка не поймёт.

31

Джим смотрит с отвращением. Ма разглядывала тараканов на нашей кухне с похожей гримасой. Это когда на первом этаже открылся гастроном и началось нашествие насекомых. Вот и у Джима на лице смесь ужаса и омерзения. Но недолго. Краем глаза он выхватывает моё движение и мгновенно расцветает улыбкой вселюбви. Только я успела заметить. И подумать: неужели и у меня безобразная мина. А потом: это же дети.

Дети. Но он не был готов, если к подобному вообще можно подготовиться.

Я попросила Джима составить компанию, потому что не решилась одна.

– Куда едем? – бодро поинтересовался он.

– Увидишь.

И мы увидели. Маленький сквер за чёрным ребристым забором, ворота на запоре и скрипучую калитку рядом. Никто не остановил, не спросил документы или ещё что. Растрескавшаяся дорожка привела к жёлтому трёхэтажному зданию. Обыкновенному, каких везде навалом, вроде больницы или типовой школы советской постройки. Чуть в стороне, у невысоких тополей с уродливо спиленными ветками, детская площадка: пара качелей, низкая горка, облезлый металлический грибок торчит из коробки песочницы. И ни души. Только картаво крикнула ворона, перелетела с крыши на дерево, да кудлатая дворняга посмотрела глазами мученицы из-под лавки.

– Не привлекай внимания, хорошо? Я буду говорить.

Джим согласно кивнул, и мы вошли.

Длинный унылый коридор с коричневатыми стенами и вытертым линолеумом встретил безлюдными сумерками. В нос ударила тяжёлая смесь запахов лежалого грязного белья, сырости и пригоревшего лука. Где-то на верхнем этаже приглушённо плакал ребёнок. «Ы-а-а-а, ы-ы-а-а-а, – подвывал он, затихал, и снова: – Ы-а-а-а-а». На одной ноте, будто не очень хочется, но надо.

– И что?.. – начал Джим, но я перебила:

– Давай поищем сотрудников.

Мы двинулись на запах еды и довольно быстро наткнулись на дородную тётку в тёмно-синем рабочем халате. Она стояла возле большой раковины в одной из хозяйственных комнатушек и полоскала тарелки в мыльной пене. Рядом, на жестяном столе, высилась гора разномастной посуды.

– Куда в грязном?!. – взревела тётка, увидев нас на пороге.

Я назвала имя-отчество родственницы Андрея, пролепетала, что нам назначено, и попросила позвать. Она явилась минут через пятнадцать. Этакая высокая мосластая лошадь в деловом костюме. Окинула нас угрюмым взглядом, поджала бледные узкие губы:

– Я думала, вы старше. Андрюша сказал, что студенты, но не похоже.

– Мы из медколледжа, – соврала я. – Первый курс.

– Студенческие билеты с собой?

– Ой, а мы не взяли. Не подумали, простите.

Длинное скуластое лицо родственницы стало ещё мрачнее.