Девочка со спичками

Полина сняла очки и вернулась в Агатину спальню. «Новые технократы», которые вышли из «Метаверс» раньше нее, воодушевленно обсуждали планы на будущее, а ей было муторно и не по себе. Хотелось уйти сейчас же – пусть даже домой, где отец опять будет доводить ее. После того как он бросил пить, она часто заставала его в двенадцать или в половине первого ночи в гостиной: он смотрел тупые ролики из Сети или новости – и дожидался Полину, чтобы в очередной раз слить на нее свою ярость. Трезвый, он стал еще более язвительным и едким, чем раньше.

– Значит, так, Максимова, стартуем с понедельника. – Илья как будто даже стал выше от возросшего уровня ответственности. Он возбужденно сверкал глазами, раздавая указания. – Нам нужна постоянная защищенная VR-комната для совещаний, куда можно добавить Марата. Зоркий, это на тебе. И только попробуй кому-то слить ключи! С меня – шоу с преследованием Максимовой в школе и за ее пределами. Агата, с тебя тылы – еда, интернет и деньги для Марата за его услуги. И да, теперь мы «Радикальные консерваторы». Всем все ясно?

Полина знала, что если прямо сейчас откажется от участия, то Козорезов не даст ей прохода и спокойной жизни в школе навсегда настанет конец.

«Блин, ты же можешь справиться сама, зачем тебе все это?»

Недописанное эссе зудело под ребрами непрошеным чувством вины.

– Полин, ты как? – Агата осторожно дотронулась до ее плеча, а потом вкрадчиво шепнула на ухо: – Ты же мне обещала. Ради Ильи. Ну пожалуйста…

Полина закрыла глаза и обняла Агату, пытаясь не разреветься.

Она ненавидела что-то обещать, а потом не выполнять. Достаточно было того, что ее отец никогда не держал свои обещания. Однажды, уже после смерти мамы, но тогда, когда цирки еще были не под запретом, отец повел Полину в заезжее шапито и посулил фото с маленькой обезьянкой в антракте. Обезьянка сидела на плече огромного седого администратора в узорчатом жилете и нежно клянчила конфеты и орешки у входящих. Она была в тюбетейке и смешных шароварах. В глазах зверька Полина видела одновременно тоску и разбитное, почти человеческое веселье. Обезьянка была не свободна, совсем нет – так же, как Полина под присмотром психующего трезвого отца (он не пил в тот день – впервые за неделю после долгого запоя).

Обезьянка при всей безнадежности своего положения почему-то еще и получала от него странное удовольствие. Полина готова была поклясться, что обезьянка все понимает, все слова и шутки в свой адрес, – и девочке хотелось выхватить ее, убежать на улицу и выпустить зверя на все четыре стороны.

Полина ерзала на кресле все представление: шоу было скучным и пошлым, она томилась от жажды и сидения на одном месте, но только обезьянка и данное отцом обещание удерживали ее на месте.

Потом отец вышел и в антракте взял себе мерзавчик коньяка в автомате. Ему позвонили, он долго и маслено общался по видео с какой-то женщиной, отворачиваясь от Полины в угол, чтобы она не видела проекцию, а проекция не видела Полину. Отзвонили три звонка, зрителей втянуло обратно в зал, и в другом конце холла девочке стал виден одинокий седой человек с обезьянкой.

Продолжения шоу Полина так и не застала. Отец, продолжая разговаривать, схватил еще пару коньячных бутылочек из автомата, а потом пошел к выходу. Он коротко и зло обернулся к дочери, давая понять, что веселье окончено.

Когда они выходили из полумрака цирка в яркий и кричащий светом летний день, полотнище на входе качнулось, и Полина снова на короткий миг увидела обезьянку. Зверушка держалась лапками за красно-золотистую ткань жилетки, как маленький франт, и смотрела на девочку с грустью.

Она точно все понимала.

И вот сейчас на Полину точно так же смотрела ее единственная подруга – глупая, нежная, годами влюбленная в Козорезова подруга.

И Полина не смогла сказать ей «нет».

«Я допишу эссе и выиграю Битву Школ, и все эти глупости не понадобятся», – пообещала она себе, но внутри билась тонкая жилка страха, как будто на нее все еще смотрел Марат, чьи азиатские черные насмешливые глаза жгли ее до самых поджилок.

– Все нормально, я в деле, – ответила Полина, и Агата с облегчением выдохнула.

Коллектор

На следующее утро Полина проснулась от настойчивого стрекота дверного звонка. Было воскресенье, она никого не ждала, поэтому подскочила как ошпаренная.

Чертыхаясь, Полина натянула джинсы: снаружи уже отчаялись дозвониться и начали стучать.

– Опись. – Пожилой мужчина в потертом коричневом пиджаке цепко осмотрел ее водянистыми глазами. – Взрослые есть?

– Н-нет… – Полина поспешно оглянулась: ботинок отца уже не было. Он ушел за водкой еще, кажется, часов в пять утра, потому что молитвы все-таки не помогли. – Какая опись?

– Обычная. Квартирка-то ваша в обратной ипотеке. По счетам когда платить будем?

Внутри Полины обрушилась кирпичная стена.

– К… Как это?

Коллектор мягко отодвинул ее и прошел, не разуваясь, в гостиную. Скептически осмотрел не слишком чистый пол, на котором высились стопки пластиковых рекламных флаеров (отец в завязке нашел очередную подработку), и зевнул.