Девочка и ветер

Сам факт убийства торговца белыми рабами вообще не обременял совесть Иваны. Подобно тому как мы убиваем назойливого овода и на ладони остается только размазанный след собственной крови, мы только облегченно вздыхаем, быстро забывая случившееся. Так и Ивана совершенно не думала об убитом. Единственное, что ее мучило, был нестерпимый голод. Она чувствовала, как урчит желудок, настойчиво и упрямо, но рисковать и спускаться в деревню, чтобы купить хотя бы немного еды, она не смела. Двинувшись вниз, на одном из склонов в густой чаще она заметила ветвистый куст дикой ежевики, покрытый темно-синими ягодами. Она начала собирать их в пригоршни, а наполнив, забрасывать в рот. Черный сок въедался в руки, она потом долго вытирала их о мокрую траву, пытаясь смыть с испачканных ладоней темные пятна. Спустившись в долину, молодая женщина обошла стороной деревню и, отыскав в каком-то овраге дорогу, снова начала взбираться наверх. Горный склон, на который она поднималась сейчас, был намного выше и круче, так что ей показалось, что она никогда не доберется до верха. Уже перевалило далеко за полдень, когда она, прикладывая неимоверные усилия, поднялась на вершину. Перед ее глазами открылась красота, какой никогда она раньше не видела. За ее спиной волнообразно раскинулась плодородная Метохия с сжатыми нивами, разделенными на участки, обрамленные зелеными заповедными лесами, а перед ней возвышались огромные сосны и высокие темные ели. Над головой, высоко, раскинув широко крылья, кружил орел, внимательно осматривая окрестности, терпеливо высматривая добычу. В расщелине между двумя скалами извивался каньон, разделенный пополам темной лентой асфальтированной дороги, по которой двигались автомобили, с этой высоты они казались маленькими, как детские игрушки. На склонах горы белели стада овец, похожих на белые шарики, разбросанные по полянам. Ивана решила спуститься к ним, неслышно подкрасться и подслушать, о чем говорят пастухи, чтобы узнать, где она находится. Она прокралась к опушке леса и затаилась в чаще, заметив двух мальчишек, сидящих под тенью ветвистого дуба, они над чем-то весело смеялись. Спрятанная в густой зелени, девушка напрягла слух и услышала, как старший, белобрысый, мальчишка дразнит младшего, неуклюжего толстячка, на чистом сербском языке:

– Милован, ну признайся же, что ты любишь Милиану.

– Почему это я ее люблю, она мне вообще не нравится!

– Рассказывай сказки! Я вижу, как ты на нее смотришь. Просто съедаешь ее глазами.

– У меня есть глаза, вот я и смотрю, но она – не мой тип. Честное слово!

– Будешь ты ее любить, вот только вырастет у тебя то, что прячется в штанах, побольше. А если хочешь, чтобы он вырос, смазывай молочаем. Тебе понятно? – до слез смеялся светловолосый озорник.

Услышав, что они говорят на родном ей сербском языке, Ивана почувствовала облегчение и просто вылетела из своего укрытия и направилась к ним. Увидев незнакомую женщину, мальчики оборвали беседу, с интересом рассматривая приближающуюся к ним незнакомку.

– Мальчики, где здесь ближайшая автобусная станция?

– Смотря куда тебе надо: в Белград или Подгорицу.

– А какой большой населенный пункт здесь поблизости?

– Рожай тебе ближе всего. Когда спустишься к асфальтированной дороге, где-то полкилометра пройдешь вниз, там останавливается автобус. А потом из Рожая можешь ехать куда захочешь.

Ивана их поблагодарила и направилась по склону вниз.

– Секула, ты видел эту? Не знает, ни где находится, ни куда ей надо. Наверное, какая-то дура.

– А может, объелась бузины? Ты, сокол, принимай только молочай, и все будет хорошо. – Эхо смеха Секулы разлилось над котловиной.

Спустившись к асфальтированной дороге, Ивана повернула налево, как показали ей пастушки, и дошла до автобусной остановки: та на самом деле представляла собой жестяной навес, где могли прятаться от дождя или зноя. Вскоре из-за поворота появился местный автобус-развалюха, изношенный и расшатанный от многолетнего использования, который довез ее до Рожая.

Из ближайшей пекарни, через дорогу от автобусной станции, распространялся запах свежей выпечки. Этот приятный аромат защекотал ей ноздри, вызвав спазмы в изголодавшемся желудке, и она просто полетела туда. На полках были сложены горы румяных батонов, корка их золотилась, будто испеченная на солнце. Из плетеных корзинок выглядывали эллиптические баранки, посыпанные кунжутом. За деревянными столами, накрытыми выцветшими зелеными скатертями, сидело несколько мужчин. Вытирая салфетками жир с губ, они похотливо пожирали взглядами Ивану. Она терпеливо ждала, пока продавец обслужит покупательницу, стоящую впереди. Наконец большегрудая женщина отошла от прилавка, и продавец с усами, похожими на две колючки, посыпанные мукой, сначала лениво зевнул, изнуренный работой с раннего утра, а потом вопросительно обратился к ней, высоко подняв седеющие брови, будто желая пересадить их на лысое темя:

– Что вам?

– Пирог с сыром и кефир.