Devil ex machina

Она стряхнула его с постели, но мусора оказалось гораздо больше, чем можно было представить. Фаина заволновалась, но не видела смысла искать ответы. Никто не сможет объяснить ей происходящее, кроме нее самой. Она решила навести порядок и отправилась попросить у Гены веник или пылесос. Судя по состоянию комнаты, в прошлом она редко убиралась.

Гена не просто дал ей все, что нужно, но еще и помог с уборкой, когда закончил свои дела. Пока они вместе избавлялись от грязи и мусора, в комнату к ней несколько раз с опаской заглядывали люди с этажа, но пока ограничивались лишь визуальным контактом с вернувшейся Фаиной. Среди них были те, кого она вспомнила, и те, чьи лица просто казались ей отдаленно знакомыми, но не более того.

– Почему они все ведут себя так, словно боятся меня?

– Потому что, должно быть, они и правда боятся, – ответил Гена, снимая наволочку с подушки и отмахиваясь от взлетающих в воздух ворса и пыли. – Но не тебя, а всей этой ситуации. Им неловко, что ты их, может быть, не вспомнишь. Это всегда странно, когда человек теряет память. Ты не знаешь, как он теперь будет к тебе относиться. Как станет себя вести. Как прежде? Или будет совсем другим. Не таким, как ты его помнишь.

– Они как моя мама. Ждут от меня выходки.

– Может быть.

– А ты почему не боишься?

– А чего мне бояться. Я хорошо знаю тебя. Я знаю, что ты – это ты. Даже с амнезией. Я вижу это и чувствую в тебе. Бояться стоит только за твое самочувствие.

– Гена, как хорошо, что у меня есть ты.

– Это уж точно, – ухмыльнулся он.

Ей подумалось, что Гена для нее сейчас – самый близкий человек, и она ему полностью доверяет. Но вслух говорить этого не стала, ведь он и так это знал.

Фаина перебирала стопки бумаг в выдвижном ящике стола и нашла свой блокнот. Подошла к окну и стала перелистывать его. Внутри обнаружилось множество забавных записей, одну из них она даже озвучила своему компаньону:

«Придумала, как отомстить Гене за прозвище, которое он мне дал. Буду называть его Фосген».

Гена захохотал. И Фаина, с опозданием в несколько секунд, тоже.

– Мы действительно так друг друга называли, – Гена вытирал слезы, выступившие от смеха.

– Афина… Как будто у меня и без того недостаточно странное имя.

– Странное. Как раз тебе под стать, – заметил он.

Фаина оставила это без внимания, углубившись в чтение дневника. Там были заметки про диабет, но всего пара штук. В основном что-то связанное с бытовыми вещами. Или о людях, которых не удавалось вспомнить. Например, запись о том, что кто-то обознался, хотя не мог обознаться – странная запись, всего в два предложения. Почему ее так беспокоило, что кто-то мог кого-то не узнать?.. И о ком вообще она писала это?

На одной из последних исписанных страниц обнаружилось красивое длинное стихотворение, которая она не стала зачитывать. Зачем она выписала его? Откуда? Должно быть, встретила где-нибудь. В фильме или в книге. Стих в сюрреалистической манере описывал внешность какого-то мужчины или юноши, в которого лирическая героиня болезненно влюблена. Рифмующихся строк почти не было, и ритм постоянно сбивался, но некая сильная аура окружала эту историю, стягивая в одну сильно пульсирующую точку. Когда ты дочитывал стих, эта точка перетекала в твое сердце и оставалась дам навсегда – бесконечно тлеющим угольком. Фаина захлопнула блокнот и отложила. Оставшийся день на уме у нее вертелись последние строки о принесении себя в жертву, лишь бы мучения закончились. Содержание блокнота дало ей понять, что она еще многого не знает о себе из прошлого.

Когда уборка подошла к концу и Гена ушел к себе, обняв ее на прощание, Фаине пришло в голову найти этот стих в интернете. Привычным движением она открыла ноутбук, но поиск не увенчался успехом. Это показалось ей странным. Как и многие вещи, в последнее время окружающие ее. Пару раз прочитанное стихотворение без рифмы щелочью въелось в память. Фаина была не против, предчувствуя, что эта ниточка выведет ее на клубок. Рано или поздно.

Даты под стихом не было, но предыдущие записи датировались концом зимы – началом весны. Несколько месяцев до ключевых событий, остающихся в белом пятне. И все же странно, что она с уверенностью направилась в 405-ую, а не в свою комнату. Это казалось как-то связанным с поэтическим опытом в блокноте. Почему ее потянуло именно туда? Неужели она часто бывала у этого Кирилла? Но если они были друзьями, почему он не пришел к ней в больницу? Не встретил ее сейчас… Ни разу за весь день не зашел к ней. Видимо, они и на десятую долю не были так близки, как с Геной. Но в таком случае еще более неясным становится то, почему она была уверена, будто жила в 405-ой. Сбой памяти? Ложные воспоминания из комы?

В целом она ожидала большего от возвращения в родную обитель. Не надеялась, конечно, сразу вспомнить все, но явно предчувствовала некое событие, которое чудесным образом вернет ее в прежнее состояние. Шли дни, но ничего особенного не происходило.