Devil ex machina

Миша не испытывал восторга от этого плана, но старался его придерживаться из уважения к родителям. Гену и Дениса не посвятили, они вольны были действовать на свое усмотрение. Почему-то Мише казалось, что два близких приятеля из общаги будут очень даже против этой затеи с умалчиванием. Какой бы странной ни была старая Фаина, но это была их настоящая Фаина, не какая-то подделка, перекроенная на чужое усмотрение. И было бы очень здорово, если бы она вернулась к нам в первозданном виде. Должно быть, именно так они и считают, – думал Миша и понимал, что разделяет их предполагаемое мнение.

В первую же встречу с соседями сестры Миша убедился, что никто из них не состоял с ней в отношениях. Это означало, что оба парня не являются тем ублюдком, из-за которого Фаина сбежала из общаги босиком, о чем сейчас не могла вспомнить. Гена и Денис точно были славными ребятами: брат видел, как Фаина улыбается, общаясь с ними и вспоминая нечто хорошее из общего прошлого. Их связывали довольно теплые отношения. Но кто же тот гад, что обижал ее?

Миша пообщался об этом с Геной, потому что тот вызывал у него больше доверия, чем чудаковатый Денис (Денис даже чем-то напомнил ему сестру в прошлом), но Гена, поразмыслив, не мог припомнить кого-то из общаги, подходившего под описание искомого абьюзера. Фаина почти ни с кем не контактировала, никто не доводил ее и не трогал, насколько знал Гена. Парнишка недоумевал, как и все, заверяя, что в последнее время на их этаже вообще не происходило ничего интересного, и уж тем более такого, что могло вызвать у Афины (почему-то он часто ее так называл, словно по привычке, и Миша делал вид, что не замечает этих оговорок) сильный стресс, подтолкнуть ее организм сгенерировать смертоносный коктейль, а память аннулировать.

Миша верил ему. По рассказам сестры он знал, как скучна и однообразна жизнь в общежитии – на самом деле, а не в ситкомах про студенчество, полное приключений и забавных казусов. Из-за таких вот сериалов и баек бытовал стереотип, будто жизнь в студенческой коммуне весела и задорна, там не утихают музыка и танцы, алкоголь льется рекой, и никто никогда не спит. Но Миша уже знал, как это далеко от истины – всего несколькими историями Фаина развенчала глупый миф.

Брат помнил, как когда-то она, поведя плечом на его расспросы, с кислым лицом отзывалась об общаге как об одном из самых тухлых мест в мире, где никогда ничего не происходит, где все прозябают в лени и праздности и медленно идут ко дну зловонной трясины, в которой люди теряют надежды и амбиции, теряют самих себя, веру в людей и тягу к жизни; где каждый день похож на предыдущий настолько, что можно свихнуться и не заметить этого.

«Любое событие, – рассказывала сестра, – более-менее выбивающееся из привычной рутины, воспринимается как целое приключение. А если появляются новые люди, это вообще невиданный ажиотаж. Но все же обычно там весьма уныло, и куча твоего свободного времени уплывает непонятно куда, как грязная сточная вода. Там такая атмосфера, что ни на чем нельзя сосредоточиться, даже на собственных мыслях».

Она всегда была поразительно точна в своих описаниях. Может, сама жизнь там довела Фаину до ручки? Странно, что она не рассказала ему о диабете. Хотя нет, в этом как раз ничего странного нет. Сестра всегда была скрытной и не любила говорить о себе. Странно как раз другое. Неужели та история с парнем, что достает ее, может оказаться выдумкой? Могла ли Фаина придумать ее и выложить брату как истинную причину ночного побега из общежития?

Стала бы она без особого повода идти пешком, без обуви, почти через весь город? Ведь что-то случилось тогда, нечто серьезное вынудило ее так поступить. Или некто. Тогда она плела что-то о паранойе, о том, что все сложно, и она не уверена, стоит ли рассказывать это брату, останется ли он в безопасности. Радовалась, что ей удалось оттуда сбежать (словно ее долго там удерживали силой), а еще Миша видел капли высохшей крови на ее одежде. Чужой крови. И кто-то звонил ей несколько дней спустя… поговорить о… как же его звали? Как его звали? Ведь его имя звучало несколько раз. Не вспомнить. Никак.

Одно Миша помнил со всей отчетливостью: Фаина была до смерти запугана. В такое состояние сам себя не погрузишь, придумав что-нибудь. Значит, что-то произошло. Так почему же ее соседи, ее самый близкий друг ничего не знают об этом? Она с этим подонком держала отношения в тайне? Или это были выдуманные Фаиной отношения? Или выдуманный человек?..

У Миши голова закипала от таких размышлений, и в то же время он понимал, что Фаина, должно быть, ежедневно ощущала подобное и как-то жила с этим. Наверняка с ней произошло нечто ужасное, катализировавшее процесс. Отчасти он винил в этом себя – напрасно тогда отпустил ее обратно, ничего толком не выяснив, поверил на слово, сделав скидку на ее стандартные странности, а не стоило! Напрасно ничего не рассказал родителям. Возможно, если бы действия с его стороны были более рациональны, всего этого могло не произойти.