Девичий родник

Едва окончились упражнения, как спор прекратился. Нас повели в Дом инвалидов. Здесь были все нетрудоспособные члены Общины. Совет Общины обеспечивал их пищей, одеждой, удовлетворял другие потребности.

Из Дома инвалидов мы направились в школу Нимрада. Вся виденная нами на уроке гимнастики молодежь была здесь.

Нимрад дал некоторые объяснения по поводу своей школы и правил воспитания.

— Основа воспитания — дать детям возможность познать жизнь такой, какая она есть, трудиться на пути ее облегчения и украшения, — сказал он. — Вот почему дети участвуют во всех работах и поощряются во всевозможных изобретениях.

Кебусей с большим вниманием выслушал Нимрада.

— Как относятся дети друг к другу?

— И друг к другу, и к членам Общины они питают огромное уважение.

— Есть ли среди них лентяи?

— Нет, потому что гимнастика прежде всего с корнем вырывает лень, во–вторых, ученики круглый год провопят на открытом воздухе, привыкают ко всем трудностям природы и становятся чужды изнеженности и лени.

Удовлетворив свой интерес многими заданными вопросами, Кебусей вызвал одного юношу.

— Сын мой, в чем твой долг при нападении врага на Общину?

— Умереть, с честью защищая Общину, — ответил юноша решительно.

Кебусей поцеловал его в лоб.

10

После урока Нимрада был урок Кавуса.

— Музыка, — начал он, — существует для облегчения труда. Музыка пробуждает в человеке в трудные минуты жизни жажду борьбы и возвышает дух. Это доказывает, что она является серьезным фактором. В этом цель и значение нашей музыки!

И чтоб доказать правильность высказанных мыслей, Хавус заставил учеников сыграть несколько мелодий.

И действительно, бодрость охватила слушателей. Ильюс был очень доволен.

Кавус сделал следующее распоряжение, и молодежь, отложив инструменты, взяла в руки камни, куски дерева и металла.

Кавус дал маленькое пояснение:

— Музыка, — сказал он, — состоит из явных и скрытых звуков природы. Долг музыканта выявить и заключить эти звуки в гармонию. Вот вам один из наших опытов на этом пути, — сказал он, подав знак рукой.

Молодежь, ударяя друг о друга находящиеся в руках предметы, заиграла, вызвав этим всеобщее одобрение. Сияющее лицо Кавуса вдруг стало серьезным.

— Круг влияния музыки этим не ограничивается, — сказал он. — Музыка играет немалую роль и в воодушевлении, и в облегчении труда.

Нас провели к строящемуся на расстоянии пятидесяти шагов дому. Вокруг стен, которые недавно начали возводить, были свалены камни и приготовлена глина. По приказу Кавуса молодежь при приближении к месту постройки разбилась на две группы.

Одна партия, ударяя камнями, древками и кусками металла, заиграла бодрый марш, другая же — принялась за работу. Ловко и быстро подавалась глина и камни и стена была вскоре возведена.

По мере того, как работающие на постройке уставали, обязанности менялись: те, кто работал, — играли, а музыканты работали.

Таким образом, в продолжение небольшого времени стена была возведена и не было заметно следов утомления.

И в больницах использовали музыку, как рекомендовал Кавус.

Вот что сказал нам врач Кейхун:

— Чтоб излечить болезнь, надо увеличить сопротивляющиеся силы организма. Чистый воздух, питание и покой играют в этом деле большую роль, но результат их совместного действия зависит от подъема душевного состояния.

И вот, чтоб поднять дух больных, в определенные часы дня для них играет музыка.

После осмотра больницы мы познакомились со скверами, цветниками и хозяйством Общины. Везде мы видели коллективный труд. В Общине Овна, как и у нас, отсутствовала частная собственность. Все было плодом общего труда и совместной работы. Распределение труда и его плодов находилось в ведении Совета Общины. Больницами, школами, яслями, Домом инвалидов и многими другими общественными организациями управлял Совет Общины.

11

Сегодня мы должны были обедать вместе с избранными у Девичьего родника девушками. Каждый сидел рядом со своей «сердечной»42.

Нуша — так звали мою. Средь сидящих напротив нас в глаза мне бросился Джейнис. Его подруга была плотной девушкой. Вечно недовольный, во всем сомневающийся, сейчас Джейнис был очень весел. Он целиком был занят своей «начар».

Перед нами расставили чаши, наполненные камезом, и каждый, подняв чашу за свою избранницу, поцеловался с ней. На устах Нуши я ощутил жаркий трепет. Поцеловав, я украдкой взглянул на нее. Опустив глаза, она сидела, залитая ярким румянцем. Ее опущенные черные ресницы напоминали крыло прижавшейся к гнезду птицы.

От второго бокала она отказалась.

— У меня кружится голова, — сказала она, — я и без того опьянела.

Я взглянул на нее. Действительно, она была опьянена: ланиты ее пылали, глаза томно блестели. Я поднял чашу и тихо проговорил:

— В твою честь! Будем счастливы! Да будут стада Общины жирными, а собаки зубастыми.

— Да будут! — ответила она, улыбнувшись.

Я выпил и, разбив чашу, бросил к ее ногам. Это означало «Да разобьюсь я, подобно этой чаше, если буду неверен тебе».

Мой порыв тронул ее. После небольшой паузы:

— Понравилась ли тебе наша Община? — спросила она.

— Очень, а ваши обычаи еще больше.

— А разве у вас нет таких обычаев?