Девятый

- Сэр Дан, Аршубиус говорит, что сейчас спуск должен начаться. До самого брода вниз и вниз будем идти - редко когда вверх.

- А далеко до брода еще?

- Говорит, к рассвету вряд ли поспеем - слишком медленно идем. Но это, может, и к лучшему - не представляю, как по такой темени переправляться. Брод там, говорят, плохой, а после дождей вода должна подняться - еще хуже станет.

- Это хорошо…

- Чего ж хорошего?!

- Погани тоже трудно будет, если за нами на другой берег сунется.

- Там вроде замок есть или крепость - за стенами укроемся, и гарнизон поможет отбиться.

- Уверен, что есть? Может, там головешки одни уже давно остались…

- Может, и так - из наших давненько здесь никто не бывал. Да и зачем нашим сюда ходить - по найму много не заплатят, а добычи богатой на границе не взять. Если кому и везет сердце добыть, так это раз в сто лет, да еще и делиться со всеми придется. Зато голову сложить тут вообще легко - забесплатно. А скажите, сэр Дан, - свесившись вниз, Арисат еле слышно заканчивает вопрос: - Тогда, в первый день, когда вы только пришли… Погань когда напала и сэра Флориса убили, помните? Тогда в бане вы были, говорят, Йена к вам приходила. То есть не Йена, а тварь перерожденная, что ее тело забрала. У вас там что-то было с ней… ну… такое… или так, просто разговор вели какой?

Продолжая шагать вперед, отвечаю с каменным лицом:

- Пусть это останется нашей маленькой тайной.

- Господи, - охает Арисат, растворяясь во мраке.

Похоже, обо мне скоро пойдут скабрезные легенды.

Если выживем.

* * *

Первый раз на нас напали, когда на востоке только-только наметилось просветление. До рассвета еще прилично, но уже заметно - он не за горами.

К тому моменту носилок у нас прибавилось. Обещанный Аршубиусом спуск давался нелегко. Теперь понятно, почему здесь нет дороги: трудно ее провести через нагромождение скал, осыпей и глубоких расселин. Даже пешему приходилось несладко: люди оскальзывались на мокрых камнях, падали на развалах валунов, потеряв равновесие, скатывались на крутых склонах.

Несколько переломов ног и рук; один позвоночник; свернутая шея; пробитая о камень голова; старик, присевший отдохнуть, да так и не поднявшийся, - сердце остановилось; неудачно упавшая мать, до смерти придавившая своего младенца.

Крепкие люди, но даже для них такой переход - очень суровое испытание. Слишком темно, слишком все устали, и слишком сильно подгоняет страх, заставляя забыть об осторожности.

Про животных и не хочется говорить: коров и лошадей существенно поубавилось; в суматохе и темноте недосчитались многих овец и коз.

Когда далеко позади тревожно закричали, я поначалу решил, что произошел очередной несчастный случай. Но встрепенувшийся Зеленый, размахивая потяжелевшими от влаги крыльями, развернулся на плече, зашипел.

- Тревога! Погань!

Это без меня кто-то заорал - без попугая догадался.

Похолодев, взялся за рукоять меча. Если нас догнали те, кто поджидал в засаде у большого брода, то это все - остается только продать себя подороже. Не потянем мы серьезных сил. Убегать даже не пробовал - в такой темноте на пересеченной местности верхом не поскачешь, а пешком догонят будто черепаху.

- Не останавливаться - вперед все!

Это уже я ору, чтобы штатский народ не запаниковал, не начал рассыпаться в стороны - не собрать их потом в этом бедламе будет.

Закрадывается мысль последовать своему же совету, но отгоняю - стыдно перед Туком будет. Он замер рядом, ждет боевого приказа.

- Стоим здесь - перехватываем всех ополченцев и дружинников. Организуем из них заслон.

Конфидус сотню воинов держит в хвосте и сотню в авангарде - остальных, разбив на мелкие группы, распределил по колонне. Может, задумка и хорошая, да только в темноте люди из слабых отрядов почему-то рассосались, перемешавшись с женщинами и безоружными иридианами. Не привыкли воины с гражданскими идти вместе - по старой привычке всех воспринимают как равных, способных прикрыть в строю при случае. Вот таких заблудившихся мы и начали останавливать, пытаясь создать крепкий кулак.

Место узкое: с одной стороны глубокая промоина с почти вертикальными стенками, с другой - обрывистый склон поджимает. Расстояние между этими препятствиями шагов тридцать-сорок: хватит сотни воинов, чтобы перекрыть тройной шеренгой.

Шум приближается: крики ужаса и ярости, вой и отрывистое кваканье тварей, удары по шкурам и доспехам, женский визг, детский плач. Что бы там сейчас ни происходило - скоро это доберется до нас. Заметив, что среди пробегающих мимо людей начали встречаться раненые, понял - больше подмоги оттуда не будет. Все, кто способен держать оружие в руках, остались в арьергарде, с епископом.