Девятый

— Боюсь… Боюсь что самим придется держать ответ. Вы приказываете, чтобы мы быстро собрались и не стали в дороге обузой? Я могу попробовать, но мне будет легче, если все будут знать, что вы сами замолвите о нас слово перед Кенгудом Восьмым.

— Что именно вы хотите получить от короля?

— Ничего того, с чем ему жалко расстаться. Землю где-нибудь в приграничье — скудную и никому не нужную. Хорошо бы бакайцев туда же — хоть и варвары, но ужиться с ними можно, а без защиты трудно нам. Только не надо нас опять на смерть бросать — два раза за одну вину не казнят. Вот что хотим.

— Хорошо — я попробую уговорить короля.

Ага, так он меня и послушает…

— Он мудрый правитель, и справедлив к тем, кто пострадал за королевство. Нас почти в два раза меньше уже стало — мы заплатили кровью. Отдых заслужен; и ни светский, ни церковный суд не должен нас осуждать, за то, что мы сделали или не сделали.

— Да понял я — понял. Сколько вам надо времени, чтобы собраться?

— Все собрано. Прикажете если, то к полудню выступим.

— Удивительно — Арисат говорил, что вам на это и недели не хватит.

— Он умен для варвара, но до нас ему не близко…

— А почему же вы из деревень людей не увели? Столько людей погубили…

— Зачем? Пока есть хоть какие-то жители в деревнях, они разоряют их, и храм не трогают. Спрячем всех здесь — к утру пепелище останется. Мы не бакайцы — не выстоим. Вот и кормим погань кусочками, чтобы сохранить самое ценное.

— Жестоко…

— Мир вообще с нами неласков… Что ж, главное мы обсудили — пора бы и пообедать, а то мне уже неудобно перед гостем. Обещаю, что вам понравятся все блюда — это хоть немного компенсирует долгое ожидание.

Так и знал, что этот тощий еретик не даст пожрать, пока все важное не обговорим. Спасибо, что не пытается в свою веру обратить — так кушать охота, что могу согласиться.

— Верю — ваши люди, похоже, во всем мастера.

— Лучшие мастера, — епископ указал на мои ноги. — Сапог, гляжу, у вас нет еще?

— Завтра будут.

— Наш сапожник снимет мерку, и завтра у вас будут боевые сапоги от иридиан.

— Зачем мне две пары?

— Как оденете, то снимать не захотите, и будут бакайские без дела пылиться — сами убедитесь. А вот и обед!

Еда здесь, кстати, оказалась на порядок разнообразнее, чем в Талле.

И вкуснее.

Милейшие люди — не понимаю, почему бакайцы с ними общий язык не нашли. Или предрассудки мешают?

* * *

"Продолжение отчета добровольца номер девять. День шестой. Сегодня обедал у местных мормонов. Или адвентистов — не знаю, как правильно перевести на русский. Пирог с осетриной. Тушеная зайчатина. Фаршированные куропатки. Рыбный и овощной салаты. Вареные в укропе крабы. Черная икра. Ложками. С хлебом черным и белым. Плакал, вспоминая товарища Сухова и Петруху. Криптон не дали. Подумываю о смене веры — может со своим поделятся. Если кормить будут так же, согласен даже на обрезание".

Глава 12 На чемоданах

Почти все жители Талля демонстративно занимались подготовкой к пешему драпу из этих благодатных мест. Даже ночью при свете факелов и костров чинили старые телеги и сколачивали новые. При этом все, за исключением меня, Арисата, и, наверное, Зеленого считали, что делают это лишь ради дезинформации врага. Пойдем-то по морю — струги и плоты готовили в тайне, чтобы никто из погани не заметил; занимались этим только днем — не слишком демонстративно и не забывая про маскировку.

Помимо общественной задачи каждый столкнулся с личной — надо определить, что из имущества стоит тащить с собой, а что можно бросить как малоценное. Желательно, чтобы первого было как можно меньше — большой груз при отступлении нежелателен.

Мне тоже пришлось делать этот выбор. Вернувшись от иридиан, велел Туку собирать мои пожитки — ведь он при сэре Флорисе кем-то вроде завхоза был.

Тук остановился лишь с началом ночи, сообщив, что завтра все доведет до конца. Я, остаток дня бегал между кузницей, плотником, сапожником и "тренировочным закутком", не контролируя процесс сборов, о чем сильно пожалел.

Тук собрал абсолютно все, кроме трех столов, топчана, печи, избы и поленницы. Три огромных сундука из кладовой были набиты под самые крышки. На стенах не осталось ни оружия, ни щитов — даже ломанное увязал и запасные древки к копьям и топорам не бросил. Постели больше не было — спать мне теперь предстояло на голых не слишком ровных досках. Горшки и другая глиняная посуда набиты в мешки и переложены сеном. Апофеозом хомячества Тука была связка из ухватов, деревянных вил и грабель, перемотанная соломенной веревкой. Рядом, в такой же связке, возвышалась стопка струганных досок. К ней была прицеплена медная ночная ваза и два деревянных ведра.

Занавес… Похоже, в Тука вселилась информационная матрица моей жабы…

Чтобы все это увезти не хватит двух телег…

Утром пошел выяснять отношения.

"Завхоз" нашелся на своей любимой завалинке — горбун с аппетитом поглощал все те же яйца и зеленый лук.

— Здравствуй, Тук.

— И вам здравствуйте, сэр страж; и попугаю вашему тоже здоровья побольше. Выпьете чего-нибудь с утречка?

— Нет, благодарю. Скажи мне Тук: то имущество, что ты собрал…