— Нет, оставь, — возразил ему Драгин. — Гончаренко здесь будет нужен. Вы там дивизию завоевывайте,
укрепляйте комитеты. Полк передвиньте ближе к городу. А мы тут сегодня же совет завоюем. Теперь он по
праву должен быть наш. Массы за нами.
— Ишь ты, завоеватель, — трунил Абрам.
— И еще какой! Весь мир завоевать должны мы, — в тон ему ответил Драгин и добавил, обращаясь к
Нефедову:
— А насчет офицеров мы сегодня же выясним.
*
Сергеев выбежал за двери своего номера, слыша, как рассерженная Тамара Антоновна посулила ему
вслед целую гору неприятностей.
“Как быть? Что делать… Там Тамара Антоновна… С ней уже все кончено. Здесь, у входа, Анастасия
Гавриловна. Иду. Будь что будет”, — так думал Сергеев, сбегая вниз по лестнице.
В приемной гостиницы на кресле сидела сама Анастасия Гавриловна. Она пополнела, посвежела и
казалась прелестной в темном костюме сестры милосердия. Завидев его, она шутливо послала ему воздушный
поцелуй.
— Долго же заставляете ждать себя, господин поручик.
— Ах, Анастасия Гавриловна! Я так счастлив. Я так безумно рад… Но что поделаешь, все заседания у
меня. Проклятые эти большевики — покоя не дают!
— Что, у вас там большевики? Разве? А мне сказал номерной, что у вас сидит какая-то дама. Да что вы
так покраснели? Что же тут такого?
— Как не стыдно ему… Я проучу этого негодяя. Как он смел! У меня заседание по вопросам борьбы с
большевизмом, а он…
— Ах, вот что. Ну, номерной мог и перепутать. Так вы намереваетесь и дальше заседать?
— Что вы, что вы?
— Нет, почему же. Дело прежде всего. Мы увидимся с вами завтра.
— Ах, нет, ни за что. Там и без меня обойдутся. Анастасия Гавриловна, пойдемте в ресторан. Вы
голодны?
— Как вам сказать? Есть немножечко. Да не спешите так. Постойте. Куда вы?
— А где вы остановились?
— Пока нигде. Куда вы меня тянете? Постойте, пустите руку.
— Оставьте ваши вещи у номерного и останавливайтесь у меня. Поужинаем, и баиньки.
— Как вам не стыдно… Вы грубиян, Сергеев!
— Анастасия Гавриловна — как вы могли подумать… У меня две комнаты, обе запираются. Вот я и
предложу вам одну.
— А я подумала другое. Но что скажут люди?
— Наплевать! Ведь я убежден, что вы станете моей женой.
— Не говорите глупостей. Для того чтобы стать вашей женой, я должна полюбить вас. А пока…
— Что пока?
— А пока вы просто мне симпатичны только. Но не больше. Смотрите, какая-то странная растрепанная
женщина, идет к нам.
Сергеев оглянулся и замер на месте.
К ним приближалась Тамара Антоновна в сильно растрепанном туалете, со следами слез на напудренных
щеках. Она подошла к Сергееву вплотную. Смерив взглядом и поручика и Анастасию Гавриловну, она
проговорила только одно слово — “негодяй” и, размахнувшись, довольно звонко ударила Сергеева по щеке.
Потом Тамара Антоновна почти бегом пошла к выходу.
— А-а-а… вот оно что, — протяжно сказала Анастасия Гавриловна. — Вы молчите. Вы смущены.
Оказывается, дама права. Действительно, вы лжец и негодяй.
Анастасия Гавриловна взяла в руки саквояж и корзину и не спеша пошла по направлению к дверям.
— Анастасия Антоновна, тьфу… Тамара Гавриловна… — громко закричал совершенно растерявшийся
Сергеев. — Послушайте… Это же недоразумение.
Но платье сестры уже мелькнуло в подъезде и скрылось на улице. Сергеев с досадой ударил себя по
другой щеке. На звук пощечины подбежал номерной.
— Звали-с! Ваше-ство.
— Звали-с! Звали! Сукин сын, — заревел Сергеев. — Вот тебе, на! — Тут же Сергеев учинил драку. А
потом пошел в ресторан и до бесчувствия напился.
*
Проснулся он в двенадцатом часу дня. С похмелья голова его разламывалась на части. Он позвонил;
прибежал хмурый номерной с лицом в синяках. Сергеев попросил его принести два сифона содовой воды. Пил
жадно и так много, что у номерного от изумления поднялись кверху брови.
Вспомнив вчерашнее, поручик поманил к себе номерного, а когда тот подошел к нему вплотную, сказал:
— Не тебя это я вчера отдубасил?
— Так точно, меня. Больше служить вам не буду. Берите денщика.
— Нет, денщика не хочу. А ты что, жаловаться думаешь?
Номерной промолчал.
— Давай помиримся. Вот, на сто рублей и забудем старое.
Номерной взял бумажку, помял ее в руках и ответил:
— Премного благодарен, ваше-ство.
— Ну, ступай.
Номерной вышел.
“С этим уладим. Последнюю сотню отдал, — думал Сергеев, натягивая рейтузы. Надо бы денег
раздобыть. Но где и как? Разве аванс взять? Хотя долгу-то уже месяца за два есть”.
Умывшись, он сел у раскрытого окна и задумался.
“Как скверно вышло вчера. Все эта противная баба Тамарка. Анастасия Гавриловна ушла и не вернется
больше”.
Сергееву стало больно до слез.
“Нет, — решил он. — Напишу-ка я ей все, все. Может быть, она поймет и простит”.
Забегало по бумаге перо. Прошел час, объемистое письмо уже было готово. Сергеев запечатал его в
конверт, сунул в стол и снова задумался.
Тревожно прозвонил охрипший телефон. Сергеев лениво снял трубку.
— Вас слушают.
— Кто это?
— Поручик Сергеев.
— Вас-то мне и нужно, батенька. Говорит Преображенский. Приезжайте сейчас же ко мне.