Девятнадцать минут

Джордан удивлялся нечасто, но Питеру уже несколько раз удалось его шокировать. Глядя на этого парня, можно было понять, как будет выглядеть человек, если из него выкипит все, кроме необузданных эмоций, и если он окажется совершенно лишен какого бы то ни было социального контакта. Когда тебе больно, плачь, когда злишься, бей, когда надеешься, готовься к разочарованию.

– Питер, ты хотел его убить? – пробормотал Джордан и тут же выругал себя: ни в коем случае нельзя задавать подзащитному вопросы, подталкивающие его к признанию в преступном умысле.

Но Питер возвратил адвокату вопрос вместе с оставшимся за скобками пугающим ответом:

– А вы? Чего бы вы хотели на моем месте?

Джордан отправил Сэму в рот очередную ложку ванильного пудинга, а потом сам облизал ее.

– Это не тебе, – сказала Селена.

– Вкусно. Не то что та гороховая гадость, которой ты обычно его кормишь.

– Ну извини, что я хорошая мать.

Селена вытерла ребенку рот влажным полотенцем, а потом попыталась проделать то же с мужем, но он увернулся.

– Ну я и влип… – сказал Джордан. – У меня не получится представить дело так, будто Питер пострадал от потери брата, потому что он этого самого брата ненавидел. Я вообще ничего не могу сказать в его пользу, разве только сослаться на невменяемость. Но у обвинения столько свидетельств, указывающих на предумышленность, что сумасшедшим его точно не признают.

Селена повернулась к Джордану:

– Мне кажется, ты знаешь, в чем проблема.

– В чем?

– Ты сам считаешь его виновным.

– Боже мой! Я считаю виновными девяносто девять процентов своих клиентов, однако до сих пор это не мешало мне добиваться для них оправдательных приговоров.

– Правильно. Но в глубине души ты не хочешь, чтобы Питера Хоутона оправдали.

– Ерунда! – нахмурился Джордан.

– Может, и ерунда, но правдивая. Ты боишься таких, как он.

– Он мальчишка…

– Который тебя до смерти пугает. Потому что он не захотел просто сидеть и терпеть, когда весь окружающий мир на него гадит.

Джордан посмотрел на жену:

– Застрелить десять человек – это не подвиг, Селена.

– Подвиг. В глазах миллионов других детей, которые жалеют, что у них для такого кишка тонка, – ответила она ровным голосом.

– Прекрасно. Можешь возглавить фан-клуб Питера Хоутона.

– Джордан, я не оправдываю того, что он сделал, но я понимаю, в каких условиях он жил. Ты родился в десяти рубашках. Признай: ты ведь всегда и везде был в числе лучших. И в школе, и в университете, и в суде тебя знали и уважали. Для тебя открыты все двери, но ты не понимаешь, что не все люди могут пользоваться такими преимуществами.

Джордан скрестил руки на груди:

– В тебе снова африканская гордость взыграла? Просто, если честно…

– Тебе никогда не переходили дорогу, потому что ты черный. На тебя никто не смотрел с отвращением из-за того, что ты держишь на руках ребенка, а надеть обручальное кольцо забыл. Тебе хочется что-то сделать или хотя бы закричать, назвать их всех идиотами, но ты не можешь. Когда чувствуешь себя выброшенным на обочину, это отнимает силы, как ничто другое. Ты так привыкаешь к определенным явлениям, что тебе кажется, будто бежать некуда.

– Последнюю фразу ты позаимствовала из моей заключительной речи по делу Кейти Риккобоно, – усмехнулся Джордан.

– Которую бил муж? – Селена пожала плечами. – Даже если и так, здесь это к месту.

Джордан вдруг заморгал, как будто его осенило. Он встал, обнял жену и поцеловал ее:

– Черт побери, ты гений!

– Спорить не собираюсь, но скажи, в чем моя гениальность.

– Синдром избиваемой женщины! Это аргумент! Женщина, ставшая жертвой домашнего насилия, живет в мире, который ее подавляет. В итоге ей начинает постоянно казаться, что ее бьют, и она пытается защищаться, даже если на самом деле муж крепко спит. Это идеально соответствует ситуации Питера Хоутона.

– Джордан, не мне тебе на это указывать, – сказала Селена, – но Питер Хоутон не женщина, и он не замужем.

– Это не важно. Суть в том, что у него посттравматическое стрессовое расстройство. Когда избиваемая женщина доходит до белого каления, она может застрелить мужа или отрезать ему член, не думая о последствиях. Она просто противодействует агрессии. Так же и Питер. Он без конца говорит: «Они сами начали, а я только хотел их остановить». Его ситуация даже удобнее. Прокурор не сможет, как обычно, возразить мне, что обвиняемая – взрослая женщина и если она берет в руки пистолет или нож, то должна представлять себе последствия. Питер – ребенок. Значит, по определению он не понимает, что делает.

Монстры не появляются из ниоткуда. Отчаявшаяся женщина становится убийцей по вине деспотичного мужа, а Питера Хоутона довела до преступления вся школа. Если человека все время осыпать оскорблениями, толкать, пинать и бить, он захочет поставить мучителей на место. Благодаря тем, кто над ним издевался, Питер Хоутон научился наносить ответные удары.

Сэм, сидевший на высоком стульчике, забеспокоился. Селена взяла его на руки.

– У тебя ничего не получится, – сказала она. – Синдрома затравленной жертвы не существует.

Джордан взял баночку из-под ванильного пудинга и подчистил ее пальцем.