Девятнадцать минут

Весь класс обернулся. Лицо Долорес стало красным, как пятно на штанах. Учительница вывела ее в коридор, чтобы проводить к медсестре. На стуле перед Питером осталась маленькая багровая лужица. На время своего отсутствия учительница пригласила в кабинет вахтера, но класс уже стал неуправляемым. Шепот пронесся по всем партам, как огонь по зарослям кустарника. О том, что произошло с Долорес и что осталось на ее стуле, теперь знали все.

– Китинг протекла! – сказал Питер соседу, чьи глаза сразу загорелись.

– Китинг протекла! – повторил тот.

Через несколько секунд уже весь класс хором распевал:

– Китинг протекла! Китинг протекла!

Питер поймал взгляд Джози, сидевшей в другом конце кабинета. Недавно она начала краситься. Сейчас Джози скандировала вместе со всеми. Чувство единения с толпой опьяняло, как газ. А ведь это веселье начал он, Питер! Он, Питер, оказался в центре всеобщего внимания!

За ланчем они с Джози сидели за одним столиком, когда к ним подошли со своими подносами Дрю Жирар и Мэтт Ройстон.

– Говорят, ты это видел, – сказал Дрю, садясь: ему не терпелось услышать подробности.

Питер не пожалел красок: чайная ложечка крови превратилась в целый стакан, маленькое пятнышко – в огромное пятно причудливой формы. Сбежались и другие ребята. Некоторые из них за весь год и двух слов с Питером не сказали, хотя вместе с ним ходили на футбол.

– Расскажи им, это прикольно, – предложил Мэтт и улыбнулся так, словно Питер был одним из «своих».

Долорес в тот день в школу не вернулась. Но Питер знал: даже если она просидит дома целый месяц, это ничего не изменит. Память шестиклассников как капкан. Однажды попав в него, Китинг до самого выпуска останется девчонкой, которая перепачкала стул кровью на уроке французского.

На следующее утро, как только Долорес вышла из автобуса, к ней с обеих сторон подскочили Дрю и Мэтт.

– Если ты уже телка, – сказали они, растягивая слова, – то где же твои груди?

Долорес оттолкнула их и прошла мимо. До следующего урока французского Питер ее не видел.

У кого-то – Питер точно не знал у кого – родился план. Француженка всегда опаздывала, потому что шла из другого крыла школы. Перед звонком на урок все должны были подойти к Долорес и вручить ей по тампону из коробки, которую Кортни Игнатио стащила у своей мамы. Первым был Дрю. Положив тампон на стол, он сказал: «Кажется, это ты уронила». Через шесть тампонов – звонок еще не прозвенел – настала очередь Питера. Он подошел к Долорес и уже готов был положить на ее стол маленький предмет, который держал в кулаке, как вдруг увидел, что она плачет, беззвучно и почти незаметно. Протянув руку с тампоном, Питер понял: когда издевались над ним, он сам выглядел именно так.

– Перестань, – мягко сказал он, пряча тампон. – И вы перестаньте! – Он повернулся к трем одноклассникам, которые ждали своей очереди, чтобы унизить Долорес.

– Какие-то проблемы, Пидор? – спросил Дрю.

– Это уже не смешно.

Может быть, это не было смешно с самого начала. Просто Питер радовался, что на этот раз травят не его. Мальчик, стоявший сзади, оттолкнул Питера и выбил из его руки тампон. Тот ударился о голову Долорес и закатился под парту. И тут настала очередь Джози. Она посмотрела на жертву травли, потом на Питера.

– Не надо, – пробормотал он.

Джози сжала губы и, занеся руку с тампоном над партой Долорес, растопырила пальцы:

– Упс!

Мэтт Ройстон захохотал, Джози встала рядом с ним.

Питер ждал в засаде. Вот уже несколько недель Джози не ходила с ним вместе домой. Тем не менее он знал, чем она занимается после уроков: прогуливается с Кортни и компанией в центре города: сначала пьют чай со льдом, а потом глазеют на витрины магазинов. Иногда Питер шел за ними на некотором расстоянии и смотрел на Джози, как на бабочку, которую знал еще гусеницей. Смотрел и поражался, до чего резко она изменилась.

В этот раз он дождался момента, когда Джози отделилась от остальных девочек, и зашагал следом за ней по улице, ведущей к ее дому. Поравнявшись с ней, он схватил ее за локоть.

– Боже мой! Питер, ты до смерти меня напугал! – вскрикнула Джози.

В ответственные моменты нужные слова никогда не приходили ему на ум. Поэтому он заранее продумал то, что хотел сказать, и несколько раз повторил свою речь. Другие, может, обходились и без этого, а он не мог. Но сколько бы Питер ни репетировал, сейчас, когда Джози оказалась совсем близко, он не нашел в себе сил задать ей заготовленные вопросы. Он только опустился на тротуар и, запустив пальцы себе в волосы, произнес:

– Зачем?

Она села рядом и обхватила руками колени:

– Я не хотела обидеть тебя.

– С ними ты такая фальшивая…

– Просто не такая, как с тобой..

– Вот я и говорю – фальшивая.

– Настоящей тоже можно быть по-разному.

– Если этому тебя научили твои новые друзья-придурки, то это чушь собачья! – фыркнул Питер.

– Ничему они меня не учили, – возразила Джози. – Они веселые и смешные, и когда я с ними… – Она вдруг осеклась.

– Что? – спросил Питер.

Джози посмотрела ему в глаза:

– Когда я с ними, то чувствую, что нравлюсь людям.